Джонни Оклахома, или Магия массового поражения

А потом его потянуло на разговоры о жизни, незаметно превратившиеся в жалобы на неё же. Рассказал о жене, злобной и страшной как стая голодных крокодилов, о тёще, способной отравить существование не только нынешнее, но даже посмертное. Прошёлся по начальству, не ценящему бравого воина, и не взявшему в поход за богатой добычей в замок графа Оклендхайма. Посмеялся над сослуживцами, обманутыми ушлым трактирщиком.

— Нет, ты представляешь, купили вскладчину целый бочонок вина, а там уксус! Не смешно? Ничего ты не понимаешь в шутках, глупая птица!

Видимо ворона не считала себя глупой, так как возмущённо каркнула, и мотнула головой куда‑то в сторону.

— И чего ты хочешь мне сказать?

— Кар!

Птица подмигнула левым глазом, и, как показалось, улыбнулась. Во всяком случае именно так понял стражник выражение её… морды? Лица? Да она вся целиком изображала насмешку! Щёлкнула клювом, просунула его в щель между камнями, и вытащила оттуда… Небесные Боги, так не бывает! Целая серебряная гривенка? Просто так? Ничейная?

— Цып — цып — цып… — стражник зашарил по карманам в поисках хоть чего‑нибудь, способного заинтересовать умнейшую птицу. Да что там умнейшую — блистательнейшую и красивейшую! Поющую слаще всех соловьёв на свете! — Птичка, хочешь хлебушка?

Ворона, не выпуская монетку из крепко сжатого клюва, скакнула к лестнице. Там остановилась и опять мотнула головой, указывая вниз.

— Приглашаешь? — догадался стражник. — Но мне нельзя оставлять пост! Ой, что ты творишь?!

Гривенка запрыгала по ступенькам, отзываясь болью в сердце и дрожью в руках. Разве можно так поступать с людьми?

Тем временем ворона вернулась и вытащила ещё одну монету, на этот раз блеснувшую благородной желтизной. Где они их берёт? Да за такие деньжищи можно тысячу ворон всю жизнь сыром кормить. Сыром?

— Птичка, я знаю чем тебя угостить. Только потерпи до конца смены, ладно?

— Кар?

— И выпить найдём, не сомневайся.

Глава 9

Стражник не обманул. Как только пришла смена, он бросился вниз по лестнице, подобрал не замеченную ни кем серебряную гривенку. И, предупредив строгого сотника, побежал из замка в трактир, расположенный на перекрёстке дорог с прямой видимости со стен. Так туда и заявился — горящие от радости глаза, зажатая в потном кулаке монета, и ворона на плече. А у вороны в клюве — целый злотый!

— Марко, старый хрыч, принимай гостей!

Трактирщик, пройдошистого вида мужичок с синим от побоев лицом, появлению богатой птицы не удивился — если у посетителя есть чем расплачиваться, то его внешний вид не имеет никакого значения. Придёт свинья с парой грошей, так и её за стол посадят, и лохань с помоями подадут. Вот только ворона на злотый не наест и не выпьет… интересно, куда она будет девать сдачу?

— Проходи, Стефан, проходи! — расквашенные губы растянулись в дежурной улыбке. — Разбогател?

— Ага, есть немного! Вина давай! Только не этого… ну ты понял.

Марко кивнул осторожно, так как каждое лишнее движение до сих пор отзывалось болью:

— Твоему приятелю тоже?

Стражник скосил глаз на оживившуюся ворону:

— Он не пьёт, ему сыра принеси. Много сыра.

Птица слетела с плеча на ближайший столик, и подбросила монету, ловко пойманную трактирщиком.

— Кар!

— Сию минуту принесу, господин… господин?

— Кар!

— Уже бегу, господин Кар!

— И пожрать неси, я только — только с караула! — крикнул Стефан в удаляющуюся спину. — Мясо давай!

Обернулся, и едва не намочил штаны — вместо вороны на столе сидел маленький демон с огромными клыками. Когти тоже были, и нисколько не меньше клыков.

— Отдельный кабинет закажи, — потустороннее существо щёлкнуло челюстями. — Серьёзный разговор есть.

— С — с–слушаюсь, ваше демонство…

— Зови меня Вованом, смертный!

Явившийся с вином и сыром трактирщик поразился удивительным переменам, произошедшим за время его недолгого отсутствия. Куда‑то подевалось недавнее весёлое настроение Стефана, и сейчас он сидел с бледной рожей и трясущейся челюстью. Про таких говорят — демона увидал.

— Дружище, ты чего приуныл?

— Кар! — вместо стражника ответила ворона, и Марко вдруг почувствовал, как встают дыбом остатки волос вокруг загорелой лысины.

— Это самое, — пролепетал Стефан. — Мне бы отдельный кабинет.

— Наверху? — трактирщик задал вопрос только для того, чтобы прогнать неизвестно откуда взявшийся страх. Других кабинетов у него всё равно не было. — И никого не пускать?

— Меня вообще ни для кого нет! Да и не приходил я сюда сегодня! А то вдруг сотник припрётся, а оно нам надо?

— Кар!

— Да — да, и вина ещё принеси.

Вино Стефану не помогло — кончался уже третий кувшин, но опьянение никак не приходило. Спасительное опьянение, когда глаза перестают видеть, ноги слушаться, а голова — воспринимать окружающий мир, сузившийся до комнатушки под крышей придорожного трактира. Демон тоже никак не хотел пропадать.

— Ты закусывай, друг мой, закусывай!

— Угу, — у стражника хватило смелости кивнуть.

— И пей! — демон взболтнул кувшин, проверяя, не опустел ли он. — Я понимаю, в этой тошниловке приличного вина не найти, да ведь на халяву сойдёт, да?

— У Марко хорошее. Иногда.