Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время. 2014

Оруэлла особенно беспокоило, что аресты в Гайд-пар-ке произошли уже при лейбористском правительстве. Ведь, несмотря на то, что это правительство являлось социалистическим, оно не заменило административный персонал, сохранило прежние полицейские кадры. Правительство могло провести любые законы, но при сохранении прежней системы администрации, при тех же полицейских на улицах оно не могло добиться ничего существенного⁷⁵⁴.

Таким образом, Оруэлл оказывался в логическом тупике. Многократно подчеркивая необходимость сохранения британских традиций (в том числе и предельно вежливых полицейских), он сталкивался с дилеммой сохранения бюрократии (к которой относился по крайней мере со сдержанным пренебрежением) или анархической вседозволенности в случае «слома государственного аппарата» (против чего он также решительно возражал). Темпераментный и резкий в своих печатных выступлениях, хотя и не в повседневной реальной жизни, писатель попросту забывал о том, к чему привел слом административной машины в России после Октябрьской революции 1917 года и какое беззаконие и произвол последовали вслед за ним. Во всяком случае проблема свободы слова и всего комплекса демократических свобод всерьез его беспокоила. Он считал, что эти свободы остаются под угрозой даже при лейбористском правительстве и прилагал все силы, чтобы укрепить демократический строй.

Надо сказать, что организационная работа и связанная с ней затрата времени воспринимались Оруэллом как неизбежная неприятность, от которой нельзя увильнуть: «До сих пор ко мне продолжают приходить, требуя, чтобы я прочитал лекцию, написал заказываемую брошюру, присоединился к тому или сему и пр. - вы не знаете, как сильно я тоскую о том, чтобы освободиться от всего этого и иметь время просто подумать»⁷⁸⁸, - писал Оруэлл. Тем не менее в конце 1945 года вместе с небольшой группой левых и центристских деятелей (среди них был даже Голланц) Оруэлл решил создать Лигу защиты достоинства и прав человека, которая противостояла бы коммунистическому влиянию, усилившемуся после войны. Он предполагал обратиться к лейбористскому правительству Великобритании, чтобы оно выступило с заявлением об одновременном «психологическом разоружении» стран Запада и СССР для разрядки существующего напряжения между двумя лагерями. Обязательным условием, своего рода тестом такого «психологического разоружения» должен был стать свободный доступ иностранной прессы в СССР. Оруэлл планировал также начать издание журнала и других публикаций для защиты политических заключенных во всем мире, для борьбы с антидемократическими законами и установления контакта с аналогичными организациями в других странах.

Один контакт такого рода был установлен - в марте 1946 года Оруэлл встретился с европейским представителем американского Комитета спасения и помощи (Rescue and Relief Committee) Френсисом Хенсоном, чья организация ставила целью оказание поддержки жертвам тоталитаризма, бежавшим за рубеж⁷⁵⁵. Все закончилось общими разговорами, хотя Оруэлл и дал Хенсону французские адреса известных левых антисталинистов Бертрама Вулфа и Виктора Сержа. Попытка создать организацию помощи жертвам политических репрессий не увенчалась успехом из-за отсутствия средств.

Еще одним поводом для расстройства было то, что с победой лейбористов в стране не произошло кардинальных изменений. Одну из своих статей, которая появилась через четыре месяца после победы лейбористов, Оруэлл назвал «Катастрофическая постепенность». Впрочем, в этой статье речь шла не столько о политике лейбористских властей, сколько о безвыходном положении, когда опасность представляют и «практичные люди», ведущие, по его мнению, страну к пропасти, и «рвущиеся к власти идеологи», готовые установить диктаторское правление⁷⁵⁶. Автор отчасти полемизировал с Артуром Кёстлером, о котором нельзя не сказать несколько слов, поскольку его творчество, особенно его роман о сталинском «большом терроре», оказали большое влияние на Оруэлла. Кёстлер родился в Будапеште в 1905 году. Еврей по национальности, он в юности увлекся сионистскими идеями, в 20-летнем возрасте (прервав обучение в политехническом институте) уехал в Палестину, где три года служил корреспондентом немецких газет. Затем он работал в Париже и Берлине. От сионистских идей он перешел к коммунистическим, вступил в германскую компартию, дважды побывал в СССР, а затем, возвратившись во Францию, писал пропагандистские коммунистические статьи. Когда началась гражданская война в Испании, Артур отправился туда как коммунистический журналист, в 1937 году попал в плен к франкистам, был приговорен ими к смертной казни по обвинению в шпионаже, почти полгода провел в тюремной камере, ожидая расстрела, но в конце концов благодаря вмешательству из-за рубежа он был обменен на пленного франкистского летчика.