Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время. 2014

Позже Джасинта, как бы оправдываясь по поводу своего «строгого» поведения по отношению к Эрику, писала, что Эрик «был великолепным компаньоном и очень нравился мне - как литературный наставник, философ и друг. Но у меня не было к нему никаких романтических чувств. Два года разницы между семнадцатилетней девушкой и пятнадцатилетним мальчиком для начала - неправильные два года. В пятнадцать он был слишком юн для женитьбы, а я в семнадцать могла бы выйти замуж за кого-нибудь и постарше»¹²⁰.

Пока Эрик учился в Итоне, произошли некоторые изменения в кругу его близких. Отец, у которого воспылали патриотические чувства, несмотря на свои 60 лет, записался в армию. Его взяли на службу как опытного и дисциплинированного в прошлом колониального чиновника. В боевые порядки допущен он не был и служил в Марселе в трудовом подразделении Индийского полка, отвечая за заботу о мулах и за их кормление. 19-летняя Марджори вышла замуж за своего старого поклонника и соседа Хамфри Дейкина, а после того, как ее муж был призван на военную службу, сама вступила во вспомогательную воинскую часть, занимавшуюся перевозкой официальной почты. Оставшись в одиночестве, Айда перебралась в Лондон, где устроилась на работу в пенсионном министерстве (таковое возникло в годы войны, но просуществовало недолго).

В этих условиях Эрик все более чувствовал себя не только одиноким, но обязанным полностью отвечать за собственную судьбу, не прибегая к помощи родных. Временами, правда, юноша испытывал физическое недомогание. У него оказались слабые легкие, мучили частые приступы кашля. Не раз он страдал бронхитами. К тому же еще в школьные годы, в возрасте примерно пятнадцати лет, он стал курить. При этом и здесь он проявил своего рода «творчество». Он решил как-то разнообразить ощущения. «У меня возникла мысль купить турецкий табак и делать из него сигареты, и это оказалось чертовски трудной работой», - признавался он в письме Джасинте¹²¹.

Опыты, однако, продолжались. В результате Эрик научился мастерски, буквально за несколько секунд, создавать самокрутки, причем экспериментаторство продолжалось. Возникали самодельные сигареты разной формы, длины, плотности табака. Сам процесс стал своего рода хобби, доставлял Эрику удовольствие. Понятно, что рукотворное произведение надо было опробовать на собственных дыхательных органах; курил он все азартнее, и это еще больше разрушало не очень здоровые легкие. Тем более пагубным был крепчайший турецкий табак, к которому пристрастился Блэр. Вначале он делал сигареты-самокрутки из экономии, но затем так привык к ним, что курил такие сигареты всю свою жизнь, даже тогда, когда туберкулезный процесс оказался уже неизлечимым.

Еще в юности ткань одного легкого Блэра была повреждена, и это затрудняло дыхание при беге или во время игры в футбол¹²². Одышка создавала у товарищей впечатление, что Эрик не очень крепок физически или же плохо старается. Это порой вызывало насмешки, в результате чего участие Эрика в командных играх становилось все более редким. Так что стремление к одиночеству имело в своей основе как физические, так и психологические причины.

Испытывая все большую тягу к художественному творчеству, тесно переплетенному с социальными отношениями и политикой, Эрик мучительно размышлял, где и как набираться жизненного опыта. В памяти никак не могли всплыть даже самые тусклые воспоминания о раннем детстве в Индии - ведь его увезли оттуда в годовалом возрасте. Но Восток манил своей неизведанностью, странностью, предполагаемой новизной ощущений, да и возможностью непосредственно увидеть имперскую колониальную политику, в которой сплетались воедино те жгучие проблемы, которые мучили молодого человека. Он много говорил о Востоке, и у сверстников создалось впечатление, что он стремится туда отправиться¹²³.

Однако молодой человек не представлял себе, какова в действительности жизнь на Востоке. Сдержанный и малоразговорчивый отец не рассказывал ему о всех тяготах и муках многолетней службы в отсталой колониальной стране; в редких же отцовских высказываниях общего характера индийская служба, наоборот, всячески идеализировалась. За абстрактными образами загадочного Востока

Эрик не видел и не был в состоянии осознать опасности, подстерегавшие на каждом шагу: грязь, инфекции, ядовитые насекомые и растения, преступность, коррупцию пришлой администрации и местных воротил. Он не представлял себе, что значит выслуга лет в колонии для получения пенсии. А ведь служба обычно продолжалась 25-30 лет с правом раз в пять лет на краткий отпуск на родине.