Джуди. Четвероногий герой

Этим же вечером враг достиг Паданга. Первой о его прибытии проинформировала друзей Джуди. Она лежала посреди бывшего школьного класса, в котором они размещались. Голова ее покоилась на передних лапах, глаза неотрывно смотрели на дверь. Лес Сирл сердито зыркнул на Джуди, он был зол, в голове роились мысли о побеге, которые теперь невозможно было воплотить.

Вдруг Джуди поднялась на ноги. Несколько секунд она стояла в напряжении, как натянутая струна, сконцентрировавшись на чем-то вне комнаты. Потом, когда отдаленный мотоциклетный рев стал слышен и человеку, собака оскалилась. Японцы подъехали к зданию школы и остановились.

Увидев, как волнуется Джуди, уже никто не сомневался в том, что случилось: враг был здесь.

Здание школы заполнилось крикливыми командами. Грубые приказы где-то в коридорах звучали пронзительно и неразборчиво — таков японский язык. У людей от ожидания оккупантов кожа покрылась мурашками.

Лес Сирл молча подошел к Джуди. С тех пор как собака впервые ступила на палубу корабля (а это было почти пять лет назад), ей всегда предоставляли свободу. Сейчас же Лес Сирл надел на нее ошейник. Защелкнув его, он взял собаку под свою защиту.

Вошел японец в сопровождении трех помощников. Если бы ситуация не была такой печальной, кое над чем можно было бы и посмеяться. Японский офицер (полковник, как потом выяснилось) был очень маленького роста и смотрел на мир сквозь смешные очки в тонкой оправе с круглыми стеклами. Еще более нелепо выглядел болтающийся у него сбоку огромный меч, который был явно велик для этого человека. Это было особенно заметно каждый раз, когда японец делал шаг: меч цеплялся за его бедро и мешал идти.

Вот так они столкнулись лицом к лицу с победоносной вражеской армией.

Полковник окинул быстрым взглядом потрепанных, подавленных мужчин. Его пухлое лицо расплылось в улыбке, обнажились золотые зубы.

Он отдал несколько приказов подчиненным, и те хором что-то закричали: «Гав-гав-гав!» Видно было, как они хотят угодить своему командиру.

Вдруг улыбка исчезла с его лица. Полковник указал пальцем на Джуди. Несколько коротких и резких предложений слетело с его губ, каждое из них заканчивалось едва ли не взвизгом. Его помощник молча внимательно слушал, слегка подергивая плечами. Тон полковника повышался, пока не достиг пика. Он развернулся в своих ботинках на огромных каблуках и, лязгая мечом, стремительно вышел из комнаты.

Казалось, на Джуди японский полковник не произвел никакого впечатления. Его помощники последовали за ним, но перед этим презрительно посмотрели на ничего не подозревающую собаку. Японцы вышли из помещения, но караульные по-прежнему стояли у входа в здание школы.

В эту ночь широко обсуждалась тема побега. Было достаточно просто забраться на школьную ограду и проскользнуть наружу, минуя охрану. Но что дальше? Беженцы оказались бы в густых джунглях без малейшего шанса организовать морское путешествие в тысячи миль. Японцы, несомненно, охраняют доки, и шансы захватить лодку и уплыть на ней были практически равны нулю.

Вопрос о побеге отпал сам собой. Что еще можно было предпринять? До всех доходили слухи о том, что в покоренных городах японцы насилуют женщин и не сильно беспокоятся о содержании военнопленных. Немногие спали этой ночью. Лес Сирл и Джок Девани разволновались не на шутку. Собака, которая так часто спасала им жизнь, явно чем-то не понравилась японскому полковнику — человеку, в руках которого были их судьбы.

На следующее утро стало ясно, что пленные не будут казнены, по крайней мере немедленно. Вместо этого мужчин, женщин и детей разделят и каждая группа отправится в один из местных лагерей для военнопленных. Моряков со «Стрекозы» и «Кузнечика» поселят в голландские бараки, и Джуди отправят с ними.

Путь от школы до бараков в Паданге навсегда запомнился тем, кто выжил во время этой войны. Он начался с позорного шествия оборванных моряков, солдат и летчиков различных частей и национальностей, которые с трудом передвигали ноги по улицам города. Под ногами клубилась пыль, собралось много зевак, чтобы посмотреть на процессию. Под пристальным наблюдением эскорта вооруженных японских военных каждый пленный осознавал, каким грязным и жалким он выглядит на фоне этих умных, дисциплинированных, лощеных завоевателей.

Постепенно настроение в колонне стало меняться. Союзники поймали ритм и теперь шли в ногу. Унижение заставило многих пленных (в первую очередь моряков) поднять голову, разогнуть плечи, выставить грудь вперед, чтобы показать готовность к сопротивлению. Сотни рук и ног ритмично двигались в такт. Этот марш должен был продемонстрировать врагу и изумленным местным, что дух узников не сломлен. Они преодолевали боль, особенно раненые, однако все равно старались идти в ногу, поддерживать строй.