Джульетта без имени

«Надо поговорить за нашу девчонку. Дело нешутейное. Сам понимаешь, добра ей ни у вас, ни у нас не будет. Жду в 20-м доме по Костромской, 3 подъезд, на этой неделе в среду, субботу и воскресенье до 4 утра. Не придешь — оставь записку в почтовом ящике номер 119. Я один буду, и ты один приходи. Увижу тебя — сам выйду. Стас».

Питон глубоко вдохнул и надолго задержал воздух в легких. Вот тебе и панама. Он еще раз перечитал записку и торопливо спрятал ее в карман. Вот уж от кого он точно не ожидал весточки... А по всему выходило, что написал эту записку Стас Кожин, всем известный как Кожан, вожак вражьего алтуфьевского стана и старинный, с довоенных еще времен, Питонов недруг.

...По образованию оба они — и Капитон Зуев, и Стас Кожин — были зоологи, даже учились когда-то вместе в Тимирязевке. Не сказать, чтобы дружили, и не сказать, чтобы враждовали, скорее, дела им особого друг до друга не было. И все было хорошо — до первой учебной экспедиции.

Так как большинство наук только по книгам не выучить, почти во всех больших ВУЗах студентов биологических специальностей летом отправляли на экспедиционную практику, изучать природу «в поле», в натурном, живом виде. Иначе какие из них специалисты? Курам на смех. Практика — дело долгое, с месяц, а база для нее обычно — глухой угол при заказнике или заповеднике, где природа нетронутая. Так и уехал тогда весь их курс в Мартыновку, за двести километров от Москвы. Старые, еще двадцатых годов прошлого века, домики из толстых бревен, озера проточные, лес густой...

Студенты заселили биостанцию, начались бесконечные походы на сбор гербариев, ловлю насекомых, наблюдение птиц. А под боком у станции — само село Мартыновка. Большое село, из конца в конец идти минут двадцать. Каждое лето у жителей Мартыновки, с тех самых былинных двадцатых годов, приезд студентов — развлечение. Старшим забавно посмотреть на чудных людей, смешно машущих сачками посередь покоса, бранящихся латынью, но с выпученными глазами глядящих на самую обычную корову. Да и самогонки студентам завсегда можно продать... У молодых же — свое веселье. Девчонкам танцы — студенты под вечер вечно музыку гоняют новую, парням — за городскими девицами поухлестывать, да перед ребятами из города пофорсить, а то и рожи им начистить — мол, знай наших, худорода городская! Настоящие-то мужики, они знамо дело где — в деревне! Извечное соперничество, в песнях прославленное... Все это за почти восемьдесят лет стало традицией. А вообще, всякое за это время бывало — и пожары лесные вместе тушили в заказнике, и враждовали так, что только пух и перья летели. И никогда не угадаешь, чем кончится очередное лето.

В тот раз все началось с того, что Стас Кожин как раз собрался за самогоном. За первую неделю все привезенное с собою «топливо» кончилось, а брать резко, раза в три, подорожавшую с приездом студентов водку в «чипке» было слишком накладно. Дождавшись вечера, Стас пошел «на дело», благо идти было недалеко — ближайшая «самогонная изба» стояла минутах в десяти от биостанции. И он пошел в чем был, понадеявшись на вечерние потемки, — а были на нем тертые джинсы, майка с «Алисой», напульсник с шипами и заклепками... Плюс — для комплекта — длинный рокерский хайр, стянутый на затылке резинкой в хвост. Пока бродил по ночному уже селу, наткнулся неожиданно на двух слегка «веселых» деревенских, которым вид городского сразу не глянулся. Слово за слово, «не так летишь, не так свистишь»... Кожин, сам по происхождению деревенский и жизнью городской-неформальской уже тертый, быстро смекнул, к чему дело движется, и, с лету треснув первого блюстителя патриархальной моды по физиономии, увернулся от второго и ринулся обратно.