Джульетта без имени

— К сожалению, у нас нет возможности вывести нарушителей из зала суда за отсутствием самого зала, — сказал судья, — но если так будет продолжаться и далее — зачинщики беспорядков окажутся на месте подсудимых!

Угроза возымела действие, реплики из толпы прекратились. Видимо, с пресечением даже мелких нарушений в военизированной общине Бибирево было и правда все очень серьезно.

Наконец подсудимым дали последнее слово.

Крыся, к удивлению и беспокойству Востока, никак на это не отреагировала. Только окинула всех присутствующих долгим, полным горечи и укора взглядом, вздохнула и снова потупилась. По толпе прошелестел легкий шум.

Сталкер расправил плечи и чуть выдвинулся вперед.

— Последнее слово — так последнее слово, — сказал он. — Я не шпион. Я — сталкер, по-вашему — добытчик. Воевать с вами люди не собираются и не собирались. И осуждая за предательство ее, — он кивнул на Крысю, — вы совершаете очень большую ошибку. Девушка — не предательница. Она просто спасала мне жизнь. Не рассуждая, кто перед ней — друг или враг. С каких это пор проявления великодушия и милосердия считаются предательством и караются смертью?

Поднялся шум, сперва негромкий, но усиливающийся с каждой минутой. Охранники подсудимых подобрались, готовые отражать вероятную агрессию толпы. Председатель суда застучал молоточком по столу:

— Тихо! Тишина в зале!

Однако на этот раз его призывы остались без внимания. Толпа взволнованно переговаривалась, обсуждала сказанное человеком, спорила...

К ним вдруг приблизился какой-то чернявый скавен, по виду — ровесник Востока или чуть постарше, и изучающе воззрился на пару в наручниках, рассматривая их с заметным любопытством. На лацкане его сильно поношенного пиджака блестел значок с двумя масками — веселой и грустной.

При виде его Крыся встрепенулась и подалась вперед.

— Артур Сергеевич... — вдруг быстро и почти умоляюще проговорила она, — я принесла книги... Для театра... Только... их отняли...

Руководитель бибиревского театрального кружка (а это был именно он) долго смотрел на нее не то с сожалением, не то с сочувствием, не то с осуждением.

— Эх, Крыська, Крыська... — наконец сказал он с сокрушенным вздохом, — а я ведь собирался попробовать тебя на роль Джульетты в нашем спектакле! Хотел тебе сказать об этом после твоего возвращения, а ты...

На Крысю было жалко смотреть. Глаза ее расширились, губы беспомощно задрожали. Девушка так и впилась взглядом в кружковца, и на ее лице последовательно отразилась целая гамма переживаний — изумление, робкое счастье, острое чувство вины, сожаление, отчаяние, боль... Она покачнулась, закрыла руками лицо и еле слышно застонала.

Восток бросил на местного «Станиславского» мрачный взгляд и придвинулся ближе к Крысе, чтобы если что поддержать ее. Хотя бы плечом. Но девушка, огорошенная известием, словно не заметила его движения. Сталкер скрипнул зубами и чуть пошевелил руками в наручниках. По его мнению, этот чернявый крысюк не должен был так бессовестно издеваться над своей и без того подавленной чувством непоправимой вины соплеменницей.

Он вдруг ощутил на себе чей-то пристальный взгляд и тут же развернулся в ту сторону, откуда он был направлен.

На него смотрел один из судей — довольно старый и совсем уже седой крысюк, которого при других обстоятельствах Восток запросто принял бы за человека.

«Старожил станции... — понял сталкер. — Из тех, кто пережил Удар, а потом — крыс и эпидемию... Первое поколение...»

Он повел плечом и тоже уставился на местного аксакала. Сурово, чуть ли не требовательно: ты, некогда бывший человеком, прояви же хоть какое-то понимание ситуации!.. Прояви человечность!

Скавен усмехнулся. Кажется, от него не укрылись ни потрясение Крыси, ни попытка закованного в наручники человека хоть как-то защитить и поддержать ее.

Окружающие что-то гомонили на разные голоса, но седой скавен, кажется, совсем их не слушал. Прикрыв морщинистые веки, он о чем-то размышлял. Наконец, когда стало уже совсем шумно и напряженно, старец властно поднял руку.

Шум стих, как по команде.

— Суд удаляется на совещание! — провозгласил скавен и, не дожидаясь коллег по судейству, направился куда-то в торец станции. Бибиревцы одобрительно зашумели вослед.

Охрана сомкнулась за спинами судей, не позволяя кому-нибудь из любопытных прошмыгнуть за ними и подслушать их дебаты.

Внимание зевак снова переключилось на подсудимых. Восток снова чуть ли не кожей ощутил их полные презрения и ненависти взгляды. Но если ему на эмоции местного населения было практически наплевать, то Крысе, похоже, доставалось морально по полной программе. Бедняжка совсем съежилась и сникла под этими хлещущими взглядами и хоть и пыталась держаться, но Восток уже видел, что надолго ее не хватит.

— Не бойся! — шепнул он ей, касаясь локтем ее вздрагивающего плечика. — Я рядом.

Крыся повела мимо него невидящим и каким-то совершенно отрешенным взглядом и ничего не ответила. Только судорожно вздохнула, пытаясь справиться с дрожью.