Джулиана, или Ведьминские козни (СИ)

— Донна Эла, скажите, как есть, ваши манеры сегодня восхищают, — он подмигнул ей и спрятался от Марни за бокалом.

— Как есть, говорите? Есть так, что кроме меня никто здесь в этом не разберется, понятно? — Элоиза заводилась, ей это не нравилось, она вдохнула глубоко и отвела глаза.

— Вы и вправду так считаете, Элоиза? — недоверчиво спросил Марни.

— Если вам кажется, что вы всегда лучше всех все знаете, то это ваше дело, конечно, а я пошла, — она встала и направилась к двери.

— Элоиза, постойте, пожалуйста, не уходите вот так, ну её, эту Джулиану Уильямс! — воскликнул Себастьен.

— Значит, завтра с утра вытрясу из нее душу и уволю к чертовой матери, — буркнула Элоиза.

— Может быть, все-таки вы не будете пока с ней общаться и её увольнять, а тем временем… — начал он, но её понесло.

Она отчетливо понимала, что именно понесло, но ничего не могла с этим сделать.

— Можно, я сама решу, что делать со своими сотрудниками? Если она вам так ценна, можете взять её к себе, хоть в отдел, хоть в приёмную, хоть в постель, а меня жить не учите, ясно вам? — она уже просто орала, как не орала ни на кого никогда в жизни.

Она обозвала его множеством непечатных слов, прибавила нелестных эпитетов, а потом пулей вылетела в приёмную и дальше.

Прибежала к себе, заперлась и рыдала практически до самого утра.

* 45 *

Мужчины после побега Элоизы остались в крайнем изумлении.

— Вы скажете мне, что это было? — Себастьяно, словно придавленный к дивану, переводил озадаченный взгляд то на Лодовико, то на Карло, то на Варфоломея.

— А что тут сказать — донна Эла хоть в чем крутая, ругаться — так тоже как никто! Ни разу в жизни не слышал, чтобы в принципе воспитанная дама выражалась так виртуозно и замысловато, — рассмеялся было Карло, но увидев мрачные лица вокруг, быстро смеяться перестал.

— А чего она ругалась-то? Ты мне это скажи. Я, вроде, ей ничего не сделал. И я не понимаю, что теперь. Что делать-то? Бежать, догонять, успокаивать? Так я знаю, что если она вздумала убежать, то её не вдруг найдешь!

— Мне показалось, что госпожа Элоиза немного не в себе, — покачал головой Варфоломей. — Может быть, она всё-таки нездорова?

— Бруно уверил нас всех, и её в том числе, что всё с ней в порядке, — пробормотал Себастьяно. — Мне-то что делать? — повторил он вопрос, встал, принялся ходить по комнате.

— Ждать, — бросил Лодовико.

— То есть? Ты думаешь, что-то изменится? — Себастьяно остановился возле него.

— Вернется, — ответил тот.

— Пожалуй, соглашусь, — кивнул Варфоломей.

— Объясните, не понимаю ничего, — Себастьяно присел на стол.

— Сдаётся мне, мы тут сейчас видели чуть ли не объяснение в любви, — хмыкнул Лодовико. — Просто на своеобразный, наизнанку вывернутый манер, но что у нас госпожа Принцесса по-человечески делает? Всё ещё не понимаешь?

— Нет, — Себастьяно в самом деле не понимал.

— Ты видел когда-нибудь, чтобы она повышала голос ну хоть на кого? А ведь у неё здесь далеко не всё и не всегда хорошо?

— Нет, никогда, — согласился Себастьяно.

— Ты заметил, что изо всех нас она начала орать именно на тебя? Не на Карло, который всю дорогу над ней подсмеивается, не на меня, а я её критиковал, а на тебя, причем ты просто обычным образом хотел спрятать её от всех возможных опасностей, истинных и мнимых, в этом нет ничего нового, ты всегда так делаешь.

— Ну да, всё верно, — снова согласился Себастьяно.

— То есть, еще раз, дано следующее: уважаемая госпожа Элоиза позволила себе заорать на Себастьяно, практически на пустом месте. Именно на тебя, да, при том, что из всего дома именно с тобой она общается больше, чем с кем-либо. Я о мужчинах, если что. А выбор у неё был неплохой, сам понимаешь, к ней кто только не клеился. Но она, я так полагаю, выбрала тебя.

— Если и так, то мне она об этом сообщить забыла, — буркнул Себастьяно.

— А голова у тебя есть, сын мой? — вдруг встрял Варфоломей. — Ты у нас обычно не слепой и не глухой, да и в женщинах вроде понимаешь, как я всегда думал.

— Видимо, нет у меня головы, потерял, — пожал плечами Себастьяно.

— Ну так находи обратно! — рыкнул Варфоломей. — Видел бы ты, как она дернулась, когда мы ей рассказали, что тебе шею ободрали! Хотела тут же тебе звонить и убеждаться, что ты жив и здоров, еле отговорили подождать до вашего тамошнего утра!

— Она в самом деле мне тогда звонила, точно, — припомнил Себастьяно.

— Вот-вот, — сощурился Лодовико. — Подведем итог. Есть некая особа, которая отказала всему дому, начиная с нашего Карло и заканчивая Маурицио Росси, но которая при этом готова проводить с тобой кучу времени. Ездить с тобой ужинать, говорить, по твоим словам, обо всем на свете, помогать тебе в делах так, как никто не поможет, кататься на лыжах на тех же самых сумасшедших склонах, гонять ночью без правил на машине по пустым дорогам, путешествовать с тобой по делу и без дела, танцевать с тобой в обнимку, да и, как я полагаю, время от времени с тобой спать. Есть такое?

— Ну, и? — нахмурился Себастьяно.