Джулия

— Лео сознает, что поступил нехорошо, — сказал Бенни. Зная сестру, он решил говорить с ней без обиняков.

— Он что, нанял тебя в адвокаты?

— Я твой брат, — ханжеским тоном произнес он. Можно подумать, что им сейчас руководила забота о сестре.

В последнее время отношения между ним и Лео снова наладились — во всяком случае, внешне, — поэтому, влипнув в неприятную историю, Лео решил прибегнуть к посредничеству старого приятеля, чтобы помириться с Джулией.

— Очень красивый браслет, — переменила тему Джулия. — Большое спасибо. Наверное, Сильвана выбирала?

— Я говорю с тобой о твоем муже, — с патетикой в голосе сказал Бенни.

— Слышу, не глухая, но я не хочу о нем говорить. Посмотри по сторонам, здесь как в цыганском таборе! Я одна с ребенком, без помощи, без поддержки. А спальня? Я не могу в нее войти после того, что там происходило, пока я лежала в клинике! — В волнении она поднялась с места и, взяв коробочку с браслетом, положила ее на стеллаж.

— Лео просит у тебя прощения, — тихо сказал Бенни. — Даю тебе честное слово, он чувствует себя очень и очень виноватым.

— Его высочество направляет посла с дарами! Цветы и золотой браслет должны меня задобрить, так надо понимать? — с горьким смехом воскликнула Джулия. — А где он сам, этот жалкий трус, почему не пришел?

— Он говорит, что ты убьешь его.

— Ну конечно, Джулия ведь на все способна! — Не в силах больше сдерживаться, она разрыдалась и, шмыгая носом, как маленькая, продолжала прерывающимся голосом: — Сначала он изменяет мне, а потом просит прощения, хорош, ничего не скажешь. И ты не лучше! Мне даже некуда положить ребенка, ничего не готово, а ты сейчас начнешь читать мне проповедь. Когда-то в интересах семьи я не должна была соединять с ним жизнь, потому что он был женат, теперь, видимо, тоже в интересах семьи, я не могу послать его ко всем чертям за его подлость.

Джорджо заплакал, и Джулия замолчала. Пока она успокаивала его, Бенни, решив хоть чем-то помочь, отправился с рецептами в аптеку. Хлопоча вокруг малыша, Джулия думала о том, как Бенни изменился к ней в последнее время. От прежнего высокомерия и следа не осталось. Пытается сохранить ее семью, успокаивает. Из самоуверенного старшего брата превратился в доброго друга…

Когда брат вернулся из аптеки с подгузниками, бутылочками, сосками, детским мылом и пластиковой ванночкой, Джорджо уже лежал чистый и накормленный. Видя, что сестра успокоилась, Бенни вернулся к разговору.

— Лео — отец твоего ребенка, — мягко напомнил он.

— И это дает ему право вытирать об меня ноги? — не повышая голоса, ответила Джулия. — Это не аргумент, господин адвокат. Или случай настолько безнадежный, что вам ради вашего клиента остается лишь слезно молить суд о снисхождении?

— Он совершил ошибку и просит прощения, — продолжал настаивать Бенни. — Он просит разрешения вернуться.

— Зачем? Чтобы отнести в прачечную злополучное постельное белье? — снова взорвалась Джулия. — Прости, Бенни, я не хочу показаться высокопарной, но есть вещи, к которым я отношусь серьезно. Простить предательство я не могу. Пока я рожала, он развлекался в нашей спальне, пока я корчилась в муках, производя на свет нашего сына, он занимался любовью. Да что вы, мужчины, понимаете в этом? Боль, страх и вместе с тем счастье, которое испытывает женщина, рожая ребенка, словами не передать, хотя поэты и писатели-мужчины обожают разглагольствовать на эту тему.

— Лео было очень тяжело после того, как ты родила Джорджо, — заступился за друга Бенни.

— Что-что? Повтори, пожалуйста! — Джулия не знала, смеяться ей или плакать. — Лео было очень тяжело? Это уж слишком!

— Нет, не слишком, — Бенни был очень терпелив. — Отцовство — тоже нелегкая ноша, уверяю тебя. Ты была поглощена сыном и о нем совершенно забыла. Лео не привык к этому. Ты ведь знаешь, он эгоист и привык быть в центре внимания. Его пугала мысль о том, что с появлением в доме ребенка он превратится в третьего лишнего, вот и постарался доказать самому себе, что свободен в своих поступках, и привел в дом эту, как сказать… короче говоря, можно расценить его поступок как акт отчаяния, как попытку доказать тебе и себе, что он тоже существует.

— Ты случайно не учишься заочно психоанализу?

— Просто я взываю к твоему здравому смыслу.

— Кофе хочешь? — Джулия неожиданно успокоилась.

— С удовольствием, — Бенни облегченно вздохнул и добавил уже с улыбкой: — Ты же знаешь Лео, он самый настоящий ребенок.

Они сели в кухне и, пока Джорджо спал, выпили кофе. Джулия закурила после многомесячного перерыва, но сигарета вызвала у нее отвращение, и она после первой же затяжки потушила ее в пепельнице.

— Хоть одна радость, — заметила она, — курить брошу.

— Он виноват, никто с этим не спорит, — продолжал заступаться за друга Бенни, — но нельзя приговорить его к наказанию, не дав шанса исправиться. Ты же знаешь, как он тебя любит.

— Я тоже его люблю, сукина сына, — призналась Джулия, вспомнив, сколько счастья подарил ей этот обаятельный обманщик. — Так и быть, пусть возвращается.