Джулия

— А я в это время была в Модене! Мама, если я не увижу его, то сойду с ума. Придумай какой-нибудь предлог, чтобы я сходила к нему. — Джулия подняла на мать глаза, полные мольбы.

— Он знает, где ты живешь, — твердо ответила Кармен. — Захочет — найдет. И перестань грызть карандаш, это тебе не голова архиепископа Руджери.

— Тогда ты сходи к нему, — не успокаивалась Джулия. — Узнай, как здоровье его матери, это будет по-христиански.

— Что ты придумала? Если он догадается, что здоровье его матери лишь предлог для встречи, он никогда тебе этого не простит. Лицемерить с мужчиной — лучший способ потерять его навсегда.

— Значит, я больше его никогда не увижу, — с отчаянием сказала Джулия.

— Совсем не обязательно.

— Ты хочешь сказать, все зависит от судьбы?

— Вот именно, к тому же ты еще так молода…

— Зачем она нужна, эта молодость, если приносит горе! — в отчаянии воскликнула Джулия и разрыдалась.

— Познакомишься еще с хорошими мальчиками, — попыталась успокоить ее Кармен, — опять влюбишься.

— Таких, как он, больше нет. Он единственный, и других мне не надо, — упрямо твердила Джулия, и слезы ручьем текли по ее щекам.

Всю осень она грустила, похудела и, закрывшись в своей комнате, слушала одни и те же пластинки с сентиментальными песнями.

Когда наступила зима, Витторио де Бласко, посоветовавшись предварительно с Кармен и Убальдо Милковичем, отправил ее отдохнуть в горы. Приехав в Сан-Виджилио-ди-Лана-д'Адидже, недалеко от Мерано, Джулия познакомилась с инструктором по горным лыжам Карлом Цугом и вюбилась в веселого атлета. Вернувшись в Милан, она долго плакала на материнском плече, жалуясь на свою несчастную судьбу.

Такие сцены периодически повторялись несколько раз, до тех пор, пока она не познакомилась с Лео, который стал ее первым мужчиной. С тех пор Джулия научилась хранить свои тайны и никому, даже матери, не показывала слез.

Шли годы, она познала радости и горести брака, счастье материнства, вышла замуж, родила ребенка, потом поняла, что брак был ошибкой. В ее жизни были мужчины, которые нравились ей, некоторых она даже любила, но и в самые счастливые мгновения она никогда не забывала Гермеса, его необыкновенно красивое лицо, открытую улыбку, статную сильную фигуру и тот памятный первый и единственный поцелуй.

Целых двадцать пять лет Гермес оставался для нее воспоминанием — самым прекрасным воспоминанием ее жизни.

Сегодня

Глава 1

К тому времени, когда интерес журналистов к Гермесу и его злоключениям начал угасать, скандальная история «нечистоплотного хирурга» обросла множеством деталей. Роман Гермеса с Джулией занял в один прекрасный день место на первых страницах всех газет, поместивших фотографии любовной пары, причем непонятно, как могли попасть в редакции эти снимки: явно сделанные в разные годы, они свидетельствовали о продолжительности близких отношений между теми, кто был на них изображен.

У Джулии появилась возможность узнать число своих врагов, и она удивилась, что их у нее так много. Но гораздо больше удивило ее то, что она увидела себя рядом с Гермесом на фотографиях, сделанных исподтишка, вероломно, на миланских улицах, в Париже, на одном из пляжей Лазурного берега, на палубе речного трамвая, плывущего по Гудзону, перед Букингемским дворцом во время смены караула.

Газеты обнародовали снимки Джулии, входящей в дом, где жил Гермес, и Гермеса, входящего в дом Джулии на улице Тьеполо. Тайная любовная связь хирурга, обвиненного в преступлении, и известной писательницы, став достоянием гласности, привлекла к себе такое внимание, что даже первые книги Джулии снова обрели место в витринах книжных магазинов и в списках бестселлеров.

— Я давно тебя предупреждала, еще когда ты была девчонкой: держись подальше от мужчин. Они тебе или грудь изуродуют, или жизнь, — напомнила ей маркиза Заира Манодори Стампа, погружаясь в мягкое кресло и закидывая ногу на ногу.

Сказанные в шутку слова Заиры попали в цель: Джулия почувствовала острую боль в том месте, где Гермес обнаружил опухоль, которую он же затем и удалил. Побледнев, она инстинктивно схватилась за грудь.

— Ты выбрала скучную тему, — испуганно пробормотала она. — Скучную и пошлую.

Что делать? Как заткнуть рот подруге, если та ничего, к счастью, не знает о ее болезни? Как запретить ей называть часть тела, ставшую для Джулии табу?

Заира надулась.

— Раньше ты не жаловалась, что тебе со мной скучно.

— «Что было раньше, того уж нет», — ответила Джулия словами старой песни. Она сидела напротив гостьи, и ей с трудом давалась роль радушной хозяйки.

Заира явилась к ней в манто из чернобурки, с букетом пурпурных роз в одной руке и коробкой шоколадных конфет в другой.

— А ведь ты опять сплоховала, опять ошиблась в выборе, — выговаривала она, пытаясь открыть коробку с конфетами, которая почему-то никак не открывалась.

— Да что ты знаешь о моей жизни? — возмутилась Джулия. — Что ты знаешь об отношениях между мужчиной и женщиной? — Она сорвалась на крик: боль в груди стала просто нестерпимой.