Джулиус и Фелтон

– Еще чаю, мистер Фелтон? – ко мне наклонилась Дорис, теперь, судя по тонкому золотому ободку на пальце, будущая миссис Оливер. Я с благодарностью протянул свою чашку и улыбнулся сидящему напротив Олдриджу. Сегодня он пил мало, больше говорил, что на него, стоит заметить, мало похоже. Впрочем, мы оба едва не отправились на тот свет, так что имели право на некоторые странности.

– Кто-нибудь скажет ясно и четко, что с вами произошло в этом чертовом Билсборроу? – не выдержал паузы инспектор Гаррисон. Он вместе с помощником приехал по нашему приглашению и до поры до времени терпеливо ждал, когда Джулиус заговорит о главном.

– Ничего он не чертов, – счел нужным обидеться я. – Я там родился.

Мы с Джулиусом снова переглянулись: мы заранее договорились оставить тайну моего происхождения в секрете. Нам вообще стало намного проще понимать друг друга так, с полувзгляда, и уверен, магия сыграла в этом далеко не главную роль.

Джулиус сжал пальцы на чашке, греясь и наслаждаясь приятным запахом. Тянул время.

– Вам интересно знать, кто злодей в этой истории?

Я тихо фыркнул. Из простого объяснения мой друг приготовился устроить театральную постановку, хотя «просто» – это не самое подходящее слово.

– Само собой! – почти рявкнул Гаррисон и достал сигару. – Можно? Благодарю.

Джулиус поднялся и присел на подлокотник, чтобы возвышаться над всеми нами:

– И я скажу, что причина всех моих бед и бед Филиппа – мой брат.

Новость поразила всех, даже меня, хотя я догадывался, вернее, почти точно это знал.

– Что ты несешь? – засомневался инспектор. – Разве он не должен был умереть давным-давно?

– И он умер. Точнее, он убил себя, но вверил свою душу женщине, которую выбрал на роль своего орудия. Наверное, стоит начать сначала.

Мой брат, Малкольм Элридж, ненавидел меня с детства. Не знаю почему, ведь он был успешнее и удачливее во всем: его любили родители, соседи, позже его стали любить девушки и уважать друзья. Я был в его тени, даже находясь вдали. Но Малкольму всегда было мало, он оказался настолько жаден и нетерпелив, что однажды все-таки поплатился за это. О смертельной болезни он узнал слишком поздно, не сказал никому, однако план в этой отравленной злом голове уже зрел.

Малкольм начал изучать черную магию.

Рейчел попалась ему на глаза случайно, мы с ней тогда только-только познакомились, но уже чувствовали себя близкими людьми. Он сразу понял: девушка ему жизненно необходима, а тот факт, что она досталась мне, еще больше убедил его. Я же был счастливым влюбленным слепцом, отворачивался от книги заклинаний в руках Рейчел, не замечал странностей в ее поведении, понятия не имел, что в город она ездит не по своим «женским делам», а на свидания с Малкольмом. Так моя невеста попала в его сети, прельстилась идеей вечной жизни и обещанием магической силы взамен на сущую малость.

– Господи, ты называешь малостью свою жизнь? – прервал я рассказ, раздосадованный. – Прекрати уже заниматься самоуничижением.

– Прости, Филипп, – Джулиус улыбнулся уголком губ, как раньше. – Больше не буду. Я продолжу?

Ритуал, выбранный Малкольмом, предусматривал использование трех составляющих: ненависть родного человека, предательство любимого и разбитое сердце жертвы. У него было все. Рейчел предала меня и разбила сердце, а ненависти в Малкольме хватило бы на десять подобных ритуалов. Оставалось лишь освободиться от бренного тела и привязать свою душу к Рейчел, обрекая ее на подобие бессмертия. Подчеркну: подобие. Даже я все это время был более живым, чем она. Меняя личины, она теряла себя, пока наконец не сошла с ума окончательно. Что вообще означает сумасшествие? Потерю себя, всего, что делает тебя тобой. Рейчел перестала быть той девушкой, которую я полюбил, и чувство, что все еще теплилось во мне, являлось любовью к призраку.

Он замолчал, никто из нас не посмел нарушить тишину, пока Джулиус не заговорил сам:

– В первый раз им помешал Сэм Фелтон, во второй – девушка по имени Алиса, третья сторона, которую невозможно предусмотреть. Такая вот ирония.

– Что было в шкатулке, которую Дафна просила нас разыскать? – вспомнил я эпизод, успевший выпасть из памяти. – Зачем ей вообще было это делать?

– Думаю, тут все просто, – ответил компаньон. – Шкатулка и ее содержимое – не более чем крючок, на который она меня подцепила. В ней… – Глаза его погрустнели, однако грусть эта теперь была светлой. – …хранился дневник, который я когда-то подарил Рейчел на день рождения, там она записывала всякие милые глупости и хранила наши письма друг другу. Я думал, все сгорело при пожаре, но она сохранила его и показала мне, чтобы разворошить душу.

– Как жестоко! – не выдержал я. – Она издевалась над тобой, напоминала о своем вероломстве.

– Это была уже не она, не моя Рейчел, – произнес Джулиус спокойно. – Она была мертва.

Я не знал, стоило ли говорить при всех об услышанном перед настоящей кончиной той женщины. Может, скажу позже.

– И что теперь? – Гаррисон выпустил облако едкого дыма и сквозь него бросил на Джулиуса тяжелый взгляд. – Ты обрел то, чего хотел?

Олдридж посмотрел мне в глаза: