Джулиус и Фелтон

– Деревенские байки. Я таких с десяток сочиню. Господа, с меня довольно. Подобные истории хороши зимой у камина, но никак не после завтрака.

Удачно вставленная шутка разрядила обстановку, разговор скоро сошел на нет.

Я бы тоже забыл, если бы байка о Мельнике снова не всплыла при обстоятельствах, весьма необычных для тихого провинциального пансионата.

* * *

Срок моего пребывания наедине с природой подходил к концу. Уезжать не хотелось не столько из-за местных красот и свежего воздуха, сколько из-за неопределенности собственного положения. Бессрочный отпуск грозил затянуться, обернувшись увольнением, а мысли о вынужденном бездействии тяготили меня.

На следующий день за завтраком ко мне подсел незнакомый мужчина и, сложив руки на груди, без предисловий произнес:

– Призрак Мельника здесь точно ни при чем.

Я вздрогнул и едва не подавился кофе.

– Люди склонны верить в потустороннее, даже такую нелепую и обыденную смерть окутали ореолом тайны, – продолжил он, точно не замечая моего смятения. – Вы согласны?

Я не задумываясь покивал, осторожно присматриваясь. В памяти, еще не пробудившейся ото сна, зашевелилось нечто забытое, хотя и не до конца. Поставив на стол чашку с кофе, я внимательно присмотрелся к незнакомцу и наконец вспомнил, где видел это строгое лицо с пронзительным цепким взглядом.

– Мы, кажется, незнакомы?

Он степенно кивнул.

– Вы новый постоялец? – продолжил я.

Мужчина молчал и загадочно улыбался уголками губ, отчего улыбка показалась насмешливой и даже в некоторой степени коварной.

– Приятного аппетита, – пожелал он мне, не меняя выражения лица, поднялся из-за стола, нацепил шляпу и низко надвинул ее на глаза.

Я не мог отпустить его, ничего не выяснив. Откуда ему вообще известно о Призраке Мельника? Разве он был в то утро в гостиной? В голове щелкнуло.

– Подождите! – я бросился за ним вдогонку. – Стойте же, я видел вас раньше!

Я выбежал на веранду, но опоздал. Он в очередной раз пропал без следа.

Сама по себе неожиданная встреча ничего не значила, однако именно после нее события приняли печальный оборот.

* * *

Полночи я не мог заснуть – в памяти постоянно всплывал таинственный незнакомец. Черточка за черточкой я воскрешал его образ, пока не увидел во всей красе. Никогда прежде ни один человек не оказывал на меня такого сильного впечатления, я словно был околдован и не мог заставить себя не думать о нем.

Утро наступило раньше обычного. Причиной тому послужили громкие взволнованные голоса в коридоре, среди которых доминировал чей-то уверенный, отдающий распоряжения. Похоже, я остался единственным человеком в «Старой мельнице», который не понимал, что происходит. В халате и мягких тапочках я вышел из комнаты и увидел, как человек в форме констебля огораживал желтой лентой противоположный конец длинного коридора. Я нахмурился, направившись к нему, и вдруг налетел на женщину, едва не сбив ее с ног.

– Простите, мэм, что случилось? – обратился я к этой любопытствующей соседке.

Миссис Клэр окинула меня удивленным взглядом – пожилая сплетница, еще более неприятная и сморщенная без толстого слоя косметики и в домашнем платье, искренне недоумевала, как я мог проспать такое событие. Если бы она знала, о чем я размышлял вместо сна!..

– Умерла Бонни Рид! Ночью. – Миссис Клэр закатила глаза и прижала сухую, похожую на птичью лапку руку к впалой груди. – Слышала, полиция полагает, что это убийство.

В голове не укладывалось. Мисс Рид? Умерла? Та самая девчонка, которая просила сделать ее портрет? Как это возможно?

Констебль быстро разогнал зевак, и удалось ненадолго приблизиться к заграждению.

– Вам нельзя здесь находиться, – сухо одернул меня страж порядка.

– Я журналист.

Но тот, скептически оглядев мой халат и торчащую из-под него полосатую пижаму, остался непреклонен. Я вернулся к себе, пытаясь осознать, что глуповатая, но милая и жизнерадостная Бонни Рид, еще вчера допекавшая меня своими капризами, вдруг… умерла. Ни с того ни с сего, просто была – и нет больше.

Я просидел на кровати не меньше получаса, как внезапно в дверь осторожно постучали и голос горничной сообщил, что меня ждут в спальне умершей. Я безмерно удивился. Неужели мне дадут написать о трагедии уникальную статью с места событий? Или… предъявят обвинение в убийстве?

Подходя к желтому ограждению, я трепетал и ликовал одновременно, а внутренний голос, что некоторые люди зовут совестью, шептал: «С каких пор я успел стать таким циником, что через полчаса после смерти знакомой девушки сочиняю о ней статейку?»

– Филипп Фелтон?

Я тихо прикрыл за собой дверь, кивнул и с возрастающим волнением пожал протянутую жилистую крепкую руку. Передо мной стоял угрюмый коренастый мужчина в потертом твидовом костюме. Если бы меня попросили описать его, едва ли я смог бы вспомнить что-то, кроме шикарных густых усов.

– Детектив-инспектор Гаррисон, – представился он. – Мне следует предупредить вас, что детали дела не должны покинуть пределы этой комнаты и тем более попасть в прессу.