Джумбо

Пёс стоял в нерешительности, беспомощно поглядывал то на котёнка, то на нового хозяина. Ну вот, этого ещё недоставало: котёнку еда не понравилась, он фыркнул и, подойдя к Джумбо, доверчиво потёрся мордочкой о его громадную лапу. Пёс в растерянности отдёрнул лапу да так и остался стоять на трех ногах, тревожно поглядывая на котёнка: не придётся ли поднять и остальные.

Катя подбежала и схватила котёнка.

— Не смей обижать Джумбика, — строго сказала она. — Не мешай ему кушать.

Джумбо с облегчением проводил девочку глазами и повернулся к чашке.

— Не смейтесь! — сказал отец. — Он понимает больше, чем вы думаете, и обидится.

Вечером Катя тихонько потянула отца за руку.

— Скорее иди. Что-то покажу.

В углу террасы на коврике лежал Джумбо, неудобно высоко подняв голову, а между передними лапами его клубочком свернулся котёнок. Ему, видимо, очень нравилось новое место: он лежал и пел самым нежным голосом, вероятно, о том, какая у него нежная и хорошая няня.

— И тут им не мешайте, — опять сказал отец. — У нашего Джумбо золотое сердце. Он, наверное, и кролика-то съел по ошибке.

Теперь в детский сад Катю отводила не одна бабушка. Ровно в семь часов утра открывалась калитка и выходил Джумбо, оглядываясь и помахивая хвостом, словно приглашая поторопиться. Дождавшись выхода бабушки и Кати с большой куклой на руках, он становился впереди и выступал торжественно, часто оглядываясь, точно показывал дорогу. Так они доходили до садика.

— Прощай, Джумбо, — говорила Катя, нежно его обнимая.

— Не пачкай рук! — восклицала бабушка. — Сколько раз тебе говорить. Ещё целовать не вздумай. Скажи воспитательнице, чтобы тебе руки вымыла.

Бабушка, как и все, очень любила Джумбо, припасала для него самые вкусные кусочки, а гладить — никогда не гладила и детям не позволяла.

Но вот калитка садика захлопывалась.

— Ну, веди меня домой, конвоир, — говорила бабушка. И Джумбо со вздохом поворачивался и шёл так же важно впереди, изредка оглядываясь на бабушку: не отставай!

Когда наступало время идти за Катей, Джумбо начинал волноваться: подходил к бабушке, брал её за платье и осторожно тянул к калитке.

— Отстань, — отмахивалась бабушка, — рано ещё!

— Да пускай он один сходит, — говорила мать. — С ним девочку никто не обидит.

Джумбо пристально смотрел на бабушку. Ждал.

— Ладно, иди уж один, — соглашалась бабушка.

Джумбо как ветром сдувало с террасы, и вскоре перед калиткой садика раздавалось басистое:

— Гав! Гав!

— Катя, твоя няня пришла! — смеялась воспитательница.

Домой они шли рядом — ни шагу вперёд или назад. Если встречались знакомые, Джумбо разрешал им поговорить с Катей, но… на определённом расстоянии. Чуть ближе — коричневая шерсть на спине «няни» топорщилась и раздавалось тихо, но внятно:

— Рррр… пожалуйста, отойдите подальше!

Знакомые и незнакомые слушались беспрекословно.

У своей калитки Джумбо останавливался и пропускал Катю вперёд, но требовал, чтобы она шла вместе с ним показаться бабушке. Не послушаться было нельзя: пёс осторожно, но решительно тянул девочку за подол. Подойдя к бабушке, останавливался и, всё ещё держа Катю за платье, скромно ждал похвалы.

— Молодец, Джумбо, славная собака, — говорила бабушка. И Джумбо от удовольствия потешно надувал губы и так колотил хвостом, что стулья летели в стороны. После этого Кате позволялось бежать куда угодно. Джумбо был доволен: поручение выполнил честно и заслужил благодарность.

3

Это случилось в воскресенье. Кате в детский сад идти было не нужно, родителям на работу тоже, и потому решили утром, пока не жарко, всей семьёй отправиться в зоосад. Катя долго упрашивала взять с собой и Джумбо.

Но Джумбо оставили дома. Он скучал с достоинством, не визжал и не метался по дому, — он же не щенок какой-нибудь, а серьёзный пёс. Но в доме, в саду и на дворе стало так томительно пусто и тихо — никто не смеётся, не просит его дать лапу и поиграть в прятки. А может быть, Катю уже увели в детский сад и его не взяли? Надо проверить. Калитка на улицу была закрыта, но Джумбо давно уже научился её открывать. Сильная лапа упёрлась в забор, другая нажала на ручку и потянула к себе. Довольно и маленькой щели, чтобы просунуть нос, потом плечо… и пёс волчьим галопом помчался по улице.

Вот и садик. Ворота открыты, и во дворе — самый любимый Борин друг Санька, сын поварихи. Джумбо, весело махая хвостом, подбежал к нему — где Санька, там, наверное, и Катя с Борей найдутся. На минуту он было скосил глаза и насторожился: Санька стоит около телеги, а на телеге кто-то чужой, и уже лошади трогаются в открытые ворота. Ну, двор не наш, его это не касается. И Джумбо снова повернулся к мальчику. Санька ласково обнял его за шею.

— Тебе чего, Джумба?

Чужой вдруг натянул вожжи и остановил лошадей.

— Ишь ты, откуда ты такого зверя знаешь?

— Борькин пёс, — объяснил мальчуган. — Катю из садика домой сам водит. Умный такой… никого не подпустит.

— Ишь ты, — повторил чужой. — А тебя как, слушается?

— Хочешь, верхом сяду? Он знает, мы с Борькой первые дружки. Вон как!