Джуна

Умер, но не покинул свою дочь. Являлся к ней и о чем-то долго говорил, хотя Джуна не помнила содержания бесед. До определенного момента она даже не знала, что ведет с отцом почти нескончаемый разговор.

Поведала ей об этом мать. Но сначала потребовала, чтобы Джуна спала рядом, причем обязательно у стенки. И когда последовали возражения, мать наконец призналась: по ночам

Джуна куда-то уходит. «Да нет же, я сплю», — удивленно ответила девочка. «Значит, ты и сама не знаешь о своих исчезновениях», — сказала мать.

Проследить за девочкой оказалось делом простым. Она вставала с постели, выходила на улицу и там садилась у калитки. Сидя на лавочке, говорила на загадочном языке с кем-то невидимым. На вопрос матери ответила: «Это же отец сидит со мной рядом. Белобородый старик — это он».

Сама Джуна не помнила ни собеседника, ни содержания бесед, ни материнского вопроса. Отец являлся к ней по первому ее зову, помогал найти ответ на мучивший вопрос, выйти из сложной ситуации.

Бывало, она слышала отцовский голос. Иногда появлялась его фигура. Они беседуют, не произнося вслух ни слова.

Руки Джуны удивительно похожи на руки отца. Связаны их души, в загадочной и странной зависимости находятся их руки. Иногда во время лечебных сеансов отец показывает Джуне движения, если случай трудный или дочь сомневается.

На нем серебристое одеяние, но это ее отец — Юваш Бит-Сардис. Человек из царского рода. Скромный советский экономист, обладавший даром предвидения. Отец, так любивший свою дочь, что не покидает ее и после смерти.

Первая беседа с мертвецами

У мага складываются собственные, совершенно особенные отношения с миром мертвых. Он столь часто и целенаправленно общается с ними, вызывает тени, беседует и спрашивает ответа на свои вопросы, что мертвые для него как бы и не мертвы. Просто они составляют отдельный мир, именно мир, и этим все сказано.

Такие отношения ни в коем случае нельзя путать с отношениями других людей, в силу призвания или особых обстоятельств поставленных в ту же зависимость. И для медика, и для профессионального убийцы, и для могильщика мертвец — только объект, только тело, лишенное всех свойств, присущих жизни.

И потому столь различается первая встреча с мертвецом у мага и у медика, студента мединститута. Медику тяжело перешагнуть порог отвращения, ибо он видит перед собой труп, наблюдает следы разложения, распада. Маг видит лишь существо из иного мира, не более того.

Джуна вспоминает, что она никогда не боялась мертвых. И небоязнь ее — небоязнь органическая, присущая той общности, к которой она принадлежит. «Увидев впервые мертвого, — вспоминала она, — просто подошла и сказала что-то вроде: «Мы — едины, человеческая оболочка тленна, но бессмертна человеческая душа. И у каждого впереди — новые жизни».

А потому одно важное обстоятельство переходного возраста является как бы знаком, отметившим, что Джуна уже нашла собственную дорогу, хотя пока и не знала, куда она ее приведет.

Итак, детство кончилось со смертью родителей. Джуна сразу многое поняла, будто за короткое время выросла и повзрослела.

Четырнадцатилетняя девочка без семьи и заботы взрослых ютилась по чужим углам, мыкалась по родственникам. Кто-то относился к ней лучше, кто-то хуже, однако ничто не напоминало родной дом.

Когда произошел этот случай, она жила в Армавире. Училась в вечерней школе, для того чтобы днем заработать немного денег, Джуна разносила телеграммы.

Вернувшись однажды вечером из школы чуть позже обычного, она застала запертую дверь и темные окна. Хозяева давно спали, так и не дождавшись возвращения девочки, а может, и не дожидались ее вовсе. Она стучала в дверь, стучала долго, но ей так и не открыли. Что делать? На дворе холод, зима.

Не зная, что придумать, она обвела глазами двор и внезапно увидела постель с матрацем и одеялом. Недавно умер сосед, и его родственники, боясь подхватить заразу (а умер он от какой-то инфекционной болезни), выбросили вещи на улицу.

И что же? Зная о том, кому принадлежали эти вещи, и о том, что человек умер лишь вчера, усталая и замерзшая девочка легла в постель мертвеца, закуталась покрепче и так спала до самого утра. Ее не тревожили ни тяжелые мысли, ни страшные сны, ни чувство отвращения.

Наутро она решила уйти из этого дома, оставить этих людей и больше не возвращаться сюда, где к ней отнеслись так безразлично, словно ее и не было никогда.

И она ушла. Ходила по улицам города Армавира, думала, как жить дальше. Возможно, именно тогда в ней и родилась потребность заботиться о каждом встреченном человеке, если человек того заслуживает хоть в самой малой степени. По крайней мере, только подобное чувство способно объяснить терпение и заинтересованность, которые проявляет Джуна и к больным, и к тем, чью судьбу она предвидит, и к тем, кто сейчас нуждается в слове утешения, в жесте доброты.