Джуна. Одиночество солнца

Светлана Савицкая Джуна. Одиночество солнца

Фотография на 1-й сторонке обложки и корешке: Владимир Яцина / Фото ИТАР-ТАСС

© Савицкая С. В., текст, фото, 2015

© Машков Ю. М., фото, 2015

© Бухаров А. Н., фото, 2015

© ООО «Издательство «Э», 2015

* * *

От рождения до смерти

Я служу вам судьбой своей,

Люди,
Смилуйтесь надо мной!

Джуна

Проходят времена, великие камни превращаются в пески, разрушаются великие цивилизации, а люди ждут… ждут великие книги о великих людях. Сегодня, в день великого солнцестояния, мне бы хотелось признаться в любви моему великому солнцу.

Сознавая душою и сердцем и отчасти приобретенным умом, обремененным начальными астрономическими знаниями, что звезда, вокруг которой движется планета Земля, не столь уж и велика, можно сказать, даже кроха по сравнению с гигантами, летающими в космосе, для меня она все равно сиятельна и лучезарна – по той простой причине, что это моя звезда. Так же и маленький принц Экзюпери на своей крошечной планете любил свою розу. Однажды он оказался на другой, большей планете. И увидел тысячи роз. Но понял секрет – любовь может быть только единственной. И пусть даже она колет наивным оружием – умилительным шипчиком – роза одна у каждого.

Нечасто мы признаемся в любви. Близким. Друзьям. Собственным детям. Родителям. Родине. Милости Бога. В день великого солнцестояния я говорю своему солнцу – несмотря на то, что ты испепелило пустынями бока нашей планетки, иссушило и измучило человечество магнитными бурями, своенравными мощными протуберанцами, я люблю тебя, о Солнце, мой великий целитель!

Людей, подобных космическому объекту, встретишь нечасто. Иногда их величие осознается только после ухода. А иногда эти люди врываются в твою жизнь мощно и всеобъемлюще, накрывают с головою девятым валом до замирания дыхания, и сердцебиение останавливается от взаимодействия с ними. Сегодня, в день великого солнцестояния, когда улеглись страсти похорон великой Джуны и прошло девять священных дней, мне хочется передать людям опыт ее великих тайн.

В нашей деревне говорили: «О мертвых либо ничего, либо правду!»

А я поведаю правду с любовью. С любовью о ней не только лишь как о целительнице, но прежде всего о романтической поэтессе, искренней певунье, оригинальном, имеющем собственное лицо в искусстве художнике, наивной выдумщице, прекрасном поваре, гостеприимной хозяйке, дарительнице, исследователе и ученом, умнице и капризнице одномоментно, гибком и талантливом скульпторе, верной матери и черствой жене, послушной дочери, гневливой старухе, хрупкой беззащитной девочке, сумасшедшей хулиганке…

Кроме того, полагаю, лишь мне одной была известна тайна ее истинных диагнозов эти последние пару лет. Сотни маний и фобий она брала на себя, излечивая людей от более тяжких недугов. Они прыгали на ее плечи и гнездились в волосах, как «неистребимые лярвы». Некоторые мании были просто непереносимы и отвратительны, например, невроз навязчивых состояний под названием «сенильная деменция» (это когда больному кажется, что каждый хочет его обворовать). К сожалению, после пятидесяти лет прогрессирует и не излечивается. Чуть ли не каждую неделю она полностью меняла ключи и замки во всем своем особняке, буквально ставила на уши прислугу, друзей (я имею в виду тех зевак, которые случайно забрели поглазеть на знаменитость мирового уровня и урвать частичку от ее славы), ходила с громадной гремящей связкой ключей и даже спала с ними. Она звонила мне и плакала в трубку, что ее снова обворовали, звала на помощь, задыхаясь от обиды: «Света! У меня украли драгоценности!» или: «У меня снова украли Библию!», «Света! У меня украли брюки!» – «Джуна, дорогая, первым делом успокойся. Эта тема решительно исключена! Никто бы не посмел взять даже крошку с твоего стола без разрешения! Просто хорошенько поищи!»

Два ее последних года, когда на телефонном аппарате высвечивалось имя Джуны, я понимала – новый рецидив. И слышала вновь и вновь: «Меня обокрали! Помоги!» После сотого, наверное, приступа я не выдержала и резко закончила телефонный разговор: «Джуна! Я не могу тебе помочь! Я не психиатр!» Были и более острые моменты. Но и более интимные, тайные и более нежные. Лирические. Доверительные. Священные. С середины января 2015 года наши отношения приобрели статус идиллии. Любое общение начиналось и заканчивалось обильными признаниями во взаимной любви и преданности. Она меня обнимала, целовала, осыпала подарками и просила… просила прощения…