Джуна. Одиночество солнца

– Если бы! Если бы, Света, я могла это видеть, я бы вылечила себя. И лечила бы только себя. И жила бы девятьсот лет, – захихикала Джуна. – Но ты сама лечить себя можешь. Ты же прикладываешь ладони к заболевшим местам…

Иногда Джуна видела сквозь пространство, по крайней мере, она неожиданно в разговоре говорила так, точно она видит. И попадает в правду.

– Джуна, я ауру над людьми вижу очень редко, когда «расслаиваю» зрение или когда скучно, в дешевом театре, например, или на выборах – ах, это одно и то же! Свою ауру вообще не вижу. А ты мою ауру видишь?

– Конечно! Она синяя, как у солнца…

– У солнца синяя аура?

– А ты не видишь? – Джуна захохотала. – Скоро увидишь!

В ее семье свободно говорили на двух языках. Русском и ассирийском. Грузинский она выучила потом, когда попала молодой женою в национальную семью.

Неуправляемый своенравный характер был причиной стычек с родственниками, то есть с теми, кто удочерил Евгению-Джуну.

В точности повторилась история художника-сюрреалиста Дали. Когда пятилетний Сальвадор в который раз ослушался родителей и не помыл руки перед едой, его привели на кладбище и показали могильный камень. Надпись гласила: «Здесь лежит Сальвадор Дали. 5 лет. Умер от желтухи»… Оказывается, Сальвадора назвали в честь умершего брата. И когда исполнилось столько же лет, показали могилу. Это привело ребенка в шок, в состояние потрясения. С тех пор мальчик стал рисовать глазами мертвеца, видя подземный мир, считывая информацию прошлого и будущего, являя миру синдром ясновидящего пророка.

А когда Джуне исполнилось четыре года, она увидела странный сон. Черный провал. В просвете – могилу. А в ней девочка. «Кто ты?» – спросила Джуна. «Я – это ты. А ты – это я!» – ответила девочка.

Джуна рассказала сон родителям, и они показали ей кладбище, где похоронена ее сестра, которая умерла в четыре года… четыре года назад.

При сложении чисел получается магическая восьмерка – символ бесконечности времени или лента Мебиуса. Очень часто использует Джуна потом в своих работах эти знаки.

Дар, вызванный падением в колодец, – синдром Ванги

Одинаковых лиц стена, —

Ребенок или старик? —
Не разберешь…
Страна —
Один обезьяний крик…

Джуна

Четыре года – тот самый этап, когда зафиксировался узелком бутон, созрел и раскрылся прекрасной розой ясновидения. Брат Джуны играл с колесом и упал в колодец. Не задумываясь, Джуна метнулась за ним. Брата достали. И забыли о девочке.

Джуна увидела сквозь проем колодца сначала белое небо. Потом голубое. Потом синее. Затем черный космос. Звезды.

– Вы меня достали, а там еще Женя! – вспомнил о ней брат.

Когда ее извлекли из ледяной воды, для Евгении начался новый период жизни шидды – ведьмы по-ассирийски.

Она предсказала землетрясение. Односельчане не поверили. И жестоко поплатились за это.

В школе на Женю обрушилась стена. Духи совершенно не хотели отдавать свои тайны.

И люди в деревне не принимали эту странность. Родственники (пусть не родные, приемные) не любили. А Женя настойчиво считывала информацию и говорила им правду в лицо о прошлом, о будущем:

– Ты – негодяй!

– Ты – вор и обманщик!

– Не пей! Ты сдохнешь от водки!

Кто же это полюбит?

Ее базовое образование – восемь классов сельской школы села Урмия.

Путь от горничной и массажистки в отеле до медиума

Дорога залита светом —

Солнечным, звездным, лунным,
Любовью земной согрета,
В любви —
Тяготенье к чуду…

Джуна

Джуна никогда не вела беседу структурированно и последовательно. Основная часть ее общения проходила с Вики или с людьми, что возникали, как чертики из коробочки, совершенно бесцеремонно врываясь в ее покои и наш насмерть прерванный разговор со своими навязчивыми и кусающими время улыбками, цветами и подарками, что совершенно не были ей нужны.

– Света! Скажи! Я что? Проститутка? – ее ежедневный вопрос ко мне после очередного нашествия улыбающегося, извивающегося и кланяющегося чуть ли не в пояс пациента. – Зачем я должна продавать свое время всем этим людям, чтобы деньги отдавать другим? Мне ничего не надо! Я хочу писать стихи. Рисовать. Скажи! Я проститутка? Я хочу, Света, только одного – умереть, чтобы никого не видеть. Никого! Кроме своего Вахо! Я проститутка? Скажи!

– Джуна, ты ангел.

– Я проклятый ангел. Я убью себя, клянусь!

– Ты веришь в Бога?

– Верю.

– Тогда ты не должна покушаться на жизнь, которую он зажег. На свою жизнь.

Этот отрывок разговора повторялся изо дня в день, из месяца в месяц, став еще одним навязчивым дежавю.