Джуна

Если попытаться объяснить, чем различаются пророки и поэты в нескольких словах, следует сказать так: для поэта главное — высказаться, для пророка — сказать. И потому их пути разошлись. Поэты рвутся в политику. Они хотят повелевать, отдавать приказы, которым тут же будут подчиняться. Пророки политики сторонятся. Предсказание — не приказ, желающий прислушаться прислушается, а противящийся… Его поджидает судьба, которую он мог бы попробовать изменить и которую не изменил, ибо не прислушался к высказанному пророком.

И все же поэту легко простить его жажду сиюминутного успеха, странную для человека, переполненного великими силами, суетность, простить за его стихи, где сказано о тебе самом. Особенно это потрясает, когда стихи написаны много веков назад, а звучат будто вылились на бумагу вчера:

Земную жизнь пройдя до половины…

У Джуны было все именно так, как рассказывал Данте. Не зря она, часто вспоминая 1985 год, называет его переломным. Ей тридцать пять лет — этот возраст, утверждают исследователи, и называет великий итальянец серединой жизни. Ее обступил лес грехов и заблуждений, обступил и разрастается, переплетаясь ветвями, затмевая чистое небо. Однако Джуна не в силах вырваться из колючих объятий окружившего ее леса.

Еще наступит время, она поднимется на холм добродетели, еще воссияет благословенное солнце с чистого небосвода. Но когда? Когда? Сколько дней или сколько лет до момента ее торжества, ее освобождения? И в чем-то правы поэты, говоря, помимо отвлеченных истин, и о насущном, современном. Сколь прав был Данте, поместивший своих реальных политических противников в одном из кругов своего Ада.

А противники и недоброжелатели Джуны напрямую были связаны с политикой, пусть она сама от политики была очень далека. Пророки, маги не существуют сиюминутным. Тем не менее они живут во времени. Маг волен защищаться, взмыть в небеса, нырнуть в глубину вод, эмигрировать в прошлое или укрыться в будущем. Сам он спасется и при том потеряет важную родовую черту — маг обязан творить чудеса, обязан пророчить, помогать людям. Кем он будет в прошлом? Жалким беглецом. Кем он станет в будущем? Шпионом, соглядатаем, выведывающим, вызнающим. И для чего нужны его знания о будущем, если он не может вернуться в настоящее, чтобы принести людям добытые сведения?

Маг — не поэт, а связан с современностью столь же крепко. Между тем Джуну будто вычеркнули из существования, ее словно не было.

С пророком, несущим людям слово, боролись при помощи наиболее действенного оружия — молчания.

О ней писали журналисты, обсуждали ее необыкновенные способности, старались подобрать исчерпывающее объяснение, которое не противоречило (или не слишком противоречило бы) узаконенному в качестве единственно возможного толкования мира материализму. И вдруг ни строки…

Стали появляться статьи, где рассказывалось о каких-то неназванных, едва ли не безымянных экстрасенсах, этаких шарлатанах, обманывающих доверчивый люд. Труженикам пера приходилось проявлять недюжинные старание и фантазию, чтобы выдумать невесть что, бросить тень, опорочить. Сметывали «на живую нитку», торопились. На их беду, они не имели доступа к старым книгам, а то не нужно было бы ничего изобретать, хватило бы готовых цитат: «Фокусники и мнимые лекари. Это те, которые для того, чтобы излечить все болезни и язвы человеческие и животные, также используют определенные заклинания либо бумажки с надписями, которые они называют «амулетами» или «заклинаниями», подвешивая их вокруг шеи или какой-либо другой части тела». Чем плоха цитата? Да заодно указать — умные люди предупреждали об опасности еще в 1591 году!

Впрочем, и здесь таился некий подвох. Стоит признать, что экстрасенсы и врачеватели существуют сотни лет, не отобъешься от вопросов. А почему обманщики и ловкачи преодолели время?

Почему продолжают свою неправедную деятельность? Верно, что-то в них есть!

«Это все обман! — вешали встревоженные журналисты. — И Бермудский треугольник, заглатывающий корабли и самолеты, и филиппинские хилеры, делающие операции без инструментов, голыми руками, и лох-несское чудище, которое и в озере-то Лох-Несс не сможет уместиться».

Обман, шарлатанство, россказни.

Когда журналистам все же приходилось называть фамилии (кривословить следует так, чтобы не вызвать у читателей полного неприятия), говорили о Джуне, зато как говорили! Теперь и представить странно, что ее способности причисляли к неким «аномальным явлениям», к которым относился и знаменитый Бермудский треугольник.

Джуна держалась. Замалчивание — пусть. Клевета — и ее можно пережить, выступить с опровержением все равно не позволят. Лишь бы оставалась возможность работать. Остальное в руках судьбы.

И возможность работы отняли. Институты и клиники, в которых Джуна проводила эксперименты, наглядно доказывая действенность своего метода лечения, отказали ей в сотрудничестве. Отказ, как правило, не мотивировали, отмалчивались, отделывались короткими дежурными фразами.