Джура

Козубай уехал к пограничникам, а Джалиль, сидя возле коновязи, помещенной за крепостью, чинил седло. Джура подошел к нему и сел рядом. Старика не надо было просить. Он ласково закивал головой, положил седло на землю и начал:

Нет, послушай меня, Манас,
Восхвалю я коня сейчас.
Если в дальний пойти поход,
Он батыра не подведет,
По крутизнам летя, как стрела,
Не сбросит всадника из седла,
По перевалам сыпучим летя,
В горы, навстречу тучам летя,
Никогда не скинет тебя,
Наземь не опрокинет тебя!
Высок его спины подъем.
Истинной мудрости много в нем.
Сорок дней скачи на нем,
По долинам бесплодным скачи,
И в снаряженье скачи на нем,
Сквозь удушливую вонь
Дымных сражений скачи на нем, —
Жаждой томиться не будет конь,
Копыта не треснут у него,
Шестимесячной ездой
Не истощить такого коня!
Настоящий карабаир!
Все повадки его умны:
Если пустишь его в табуны,
Если сделаешь вожаком, —
Не поведет неверным путем
Угнанные табуны.
Это — вихрем летающий конь,
Это — хитрости знающий конь,
Врагам не попадающий в плен,
И зовут его Карт-Курен!
Выпроси мне дорогого коня!
Если не дашь мне такого коня,
Грусть никогда не покинет меня!

IV

Джалиль ушел, а Джура долго сидел неподвижный, тоскуя о коне-мечте. Он смотрел вдаль невидящим взором. Вдруг удар по плечу вернул его к действительности. Сзади стоял улыбающийся Шараф.

— Видал, какого карабаира у басмачей отбили? Змей! Никому не дается. Видно, быть ему без хозяина.

— Где он? — воскликнул Джура.

— Во дворе крепости.

Джура, оставив далеко позади Шарафа, побежал туда.

Он увидел привязанного к столбу высокого рыжего жеребца. Кругом стояли джигиты. Такого коня Джура еще не видел. Конь был редкой золотистой масти, с пышной гривой и длинным хвостом. Сквозь тонкую кожу проступали жилки. Стройные, точно выточенные ноги ни минуты не стояли на месте. Огненные косящие глаза и раздувающиеся ноздри говорили о бешеном нраве. Жеребец дрожал, кружил возле столба и норовил укусить всякого, кто к нему приближался.

— К хозяину приучен. Чужому сразу не сесть, — раздавались голоса.

Именно о таком скакуне мечтал Джура, вспоминая строфы из «Манаса»:

Если в дальний пойти поход,
Он батыра не подведет,
По крутизнам летя, как стрела,
Не сбросит всадника из седла…

И вот этот конь перед ним. Конь, который еще не имеет хозяина.

— Я сяду! — взволнованно сказал Джура.

Все расступились, давая ему дорогу.

Но это было легче сказать, чем сделать. Совместными усилиями четырех человек коня удалось подвести к кибитке, и Джура прыгнул с крыши в седло. Конь захрапел, стал на дыбы и помчался бешеным галопом. Камни летели из-под копыт. Он бил задом, становился на дыбы, стремясь сбросить седока.

Все с восхищением смотрели на эту бешеную скачку. Джура как бы прирос к коню и пытался сдержать его, но жеребец не слушался повода и скакал не прямо, а все время забирал боком вправо, к обрыву за холмами.

У обрыва он сделал несколько поворотов на месте и опрокинулся на спину. Только лопнувшая подпруга спасла Джуру: вместе с седлом он отлетел в сторону.

Скатившись с невысокого обрыва, Джура вскочил на ноги и, не оглядываясь, пошел в сторону от крепости. Он не смог усидеть на жеребце! Позор!!! Теперь все над ним будут смеяться. Что другим до того, что раньше он ездил верхом только на кутасах, а на лошадь сел только в крепости!

Конь отбежал в сторону и остановился, жадно пощипывая траву, зеленевшую под обрывом.

Джура подошел к нему, но конь стремительно отскочил.

Юноша влез на пригорок. Невдалеке виднелись круглые войлочные юрты киргизов-кочевников. Около юрт были привязаны лошади. Джуре нужен был быстроногий конь, чтобы поймать своего, и он направился к юртам.

Из юрт высыпали ребятишки, вышли женщины. Опережая остальных, навстречу Джуре вышел пожилой киргиз. Он сказал:

— Джура, ты великий охотник и прекрасный наездник. Тебе нужно поймать коня — для этого возьми мою лошадь.