Джура

— По-арабски написана какая-то абракадабра. А молоком по-английски: «Господин Кзицкий. 5.XI. Курбаши*** предупрежден И. 8123». Узнать бы, что это такое?

— Узнаю. — Ноздри Козубая раздулись и побелели, а глаза прищурились.

— А если Кзицкий сбежит, воспользовавшись твоим отсутствием?

— Не сбежит.

— Я тоже так думаю. Ведь он не подозревает об этом своем разоблачении?

— Если и подозревает, то точно не знает!

— Я ведь предупреждал тебя: следи за ним лучше, — сказал Максимов. — Впрочем, есть директива всех вольнонаемных в пограничных районах по возможности заменить. Я думаю, скоро и у нас система погранохраны будет во всем такая же, как на западной границе. Ты не слышал ничего нового о курбаши Юсуфе?

— Пограничники два раза потрепали его банду, и он или ушел за границу, или бродит где-то в горах.

— «Где-то»! — насмешливо сказал Максимов. — И это говорит начальник добротряда! А я сюда из-за него и приехал. Завтра думал у тебя быть. Надо немедленно разведать горы к югу… Знаешь что, — сказал он после некоторого раздумья, — бери десять человек из моего отряда и поезжай теперь же туда. Я с Федоровым поеду в крепость. Если ничего нового завтра к вечеру не будет, возвращайся обратно. А я пока сам выясню дело с Кзицким. Вы же, молодой человек, — он обернулся к Ивашко, — не задерживайтесь и завтра же уезжайте в Ош или Уч-Курган. А то снег окончательно завалит перевалы, и вам придется здесь зимовать. С перевалами не шутите: там особенно опасны снежные лавины. Ну, какие еще новости? Говорите скорей, мне некогда! Видимо, очень опасен Кзицкий, твой «помощник», — насмешливо подчеркнул Максимов это слово, обращаясь к Козубаю.

Ивашко впервые видел Максимова таким рассерженным.

— Мои захватили двух басмачей. Я не успел их допросить: торопился узнать, что в письме, — ответил Козубай. — Эх, зря я этого сразу не сделал!

— Постараюсь исправить твой промах! — крикнул Максимов, выходя из кибитки.

Приехав в крепость, Максимов решил сейчас же допросить басмачей, чтобы узнать, от кого они привезли письмо Кзицкому, а может быть, и раскрыть смысл двух таинственных строчек, написанных молоком.

— Где Кзицкий? — спросил он сторожевого.

— Пишет акт.

— Какой акт?

— О расстреле пойманных сегодня басмачей.

— Так! — сказал Максимов.

Он быстро направился к Кзицкому, взяв с собой Мусу. Кзицкого в кибитке не оказалось.

— Он у Джуры, — сказал им Таг.

И они пошли на крики, долетавшие из лекарской кибитки, где до сих пор жил Джура.

IX

После отъезда Козубая Таг прибежал к Джуре искать защиты. Кзицкий отобрал у Тага подаренный Джурой карамультук и пошел к Джуре.

— Ты не имеешь права дарить оружие! Кто ты такой? Простой охотник. Ты много о себе думаешь! — кричал Кзицкий. — Воображаешь, что ты герой и все можешь делать! Ты — ничто, подчиненный Козубая, и не можешь без его приказа пальцем пошевелить! Хочешь, возьму тебя к себе в помощники? — неожиданно переменив тон, сказал он удивленному Джуре. — Поедем на басмачей.

Джура ничего не ответил. Ему очень хотелось ошеломить Кзицкого сообщением, что он тоже кое-что знает. Он колебался: «Сказать или нет?»

— Может быть, ты боишься? — прищурив глаза, насмешливо спросил Кзицкий.

Джура посмотрел на него, сердито засопел и тут же решил, что ничего ему не расскажет, встретит банду сам и докажет, трус он или нет.

— Сам трус! — ответил он дерзко.

— Как ты смеешь! — рассердился Кзицкий, подходя. — Как со мной разговариваешь? Распустился! Почему для тебя особый режим? Я возьму эту винтовку. — И он направился к двери.

— Эй, — крикнул Джура, вскакивая. — Куда понес? Козубай дал ее мне!

Вне себя от возмущения, Джура вырвал у Кзицкого из рук винтовку.

Кзицкий вынул револьвер. Джура щелкнул затвором винтовки. В это время дверь распахнулась, и на пороге появился Максимов.

— Джура, спокойно! — повелительно крикнул он, и Джура опустил винтовку. — Спрячьте револьвер, — сказал он Кзицкому.

— Это черт знает что! Его давно расстрелять надо за неповиновение! Безобразие! — кричал Кзицкий по-русски, стараясь спрятать револьвер в кобуру. Руки у него дрожали.

Не отвечая на его возмущенные возгласы, Максимов взял Кзицкого за руку и помог ему справиться с оружием.

Кзицкий и Максимов прошли в кибитку Козубая. Максимов, пристально глядя Кзицкому в глаза, сказал:

— Передайте револьвер моему помощнику! Федоров, возьмите у Кзицкого оружие.

Кзицкий удивленно посмотрел на него.

— Исполняйте мое приказание! — обратился Максимов к Федорову.

Федоров обезоружил Кзицкого и вышел за дверь.

— Какая ерунда! Из-за мальчишки срамите меня перед отрядом! — нервно сказал Кзицкий, теребя бородку, и выжидательно посмотрел на Максимова.

Максимов и Кзицкий некоторое время молчали.

— Говорите! — строго сказал Максимов.

— У Джуры новая винтовка… — начал Кзицкий.

Но Максимов резко прервал его вопросом:

— Зачем вы расстреляли басмачей?

Кзицкий не отвечал. Прищурив глаза, он внимательно наблюдал, как Максимов вынул из кармана смятое письмо.

— Как вы мне объясните это послание? — стараясь говорить спокойно, спросил Максимов.

Кзицкий выпрямился: