Андре поклонилась гостю в знак признательности и симпатии, затем села на место, которое указал ей глазами отец.

— Садитесь, барон, — пригласил Таверне путешественника, — если голодны — угощайтесь. Это отвратительное рагу состряпал скотина Ла Бри.

— Куропатки! И вы называете это отвратительным рагу? — с улыбкой переспросил гость. — Да вы просто несправедливы! Куропатки в мае! Они, должно быть, из ваших лесов?

— Мои леса… Все, что у меня было, — должен признаться, батюшка оставил мне неплохое состояние, — так вот, все, что у меня было, давно уже продано, съедено и переварено! О Господи, да нет, благодарение Богу, у меня и клочка земли не осталось. Это все бездельник Жильбер: он украл — уж не знаю где — ружье, немного пороху да свинца, теперь тайком охотится на землях моих соседей. А ведь он способен только валяться с книжкой и мечтать… Угодит на галеры, а я ни за что не буду вмешиваться, я жду не дождусь, когда от него избавлюсь. Правда, Андре любит дичь; только поэтому я и терплю этого бездельника.

Как ни всматривался Бальзамо в лицо прекрасной Андре, он не заметил на нем и тени смущения.

Он занял место между бароном и его дочерью, она стала ухаживать за ним, нимало не смущаясь скудостью стола: он состоял из дичи, подстреленной Жильбером, приготовленной метром Ла Бри и сурово осужденной бароном.

Бедняга Ла Бри не пропускал ни единой похвалы путешественника в свой адрес. Он подавал тарелки с сокрушенным видом, сменявшимся мало-помалу торжествующим выражением по мере того, как Бальзамо расхваливал приправы.

— Да он даже не посолил это дрянное рагу! — вскричал барон, обглодав пару крылышек, которые дочь положила ему на тарелку вместе с плававшей в жиру капустой. — Андре! Передайте солонку господину барону!

Андре послушно протянула руку с необычайной грациозностью.

— А, вижу, вы снова восхищаетесь моей солонкой, барон, — заметил Таверне.

— На сей раз вы заблуждаетесь, сударь, — возразил Бальзамо. — Я залюбовался рукой мадемуазель де Таверне.

— Браво! Ответ, достойный Ришелье! Но раз уж эта восхитительная солонка попала вам в руки, барон, и вы сразу же оценили ее по достоинству, рассмотрите ее хорошенько! Она была изготовлена по заказу регента ювелиром Люка. Вы видите на ней сатиров и вакханок, это несколько вольно, но премило.

Только тогда Бальзамо отметил, что, несмотря на тонкое, изящное исполнение, изображенная на солонке сцена была не просто вольна, но скорее непристойна. Он был восхищен спокойным безразличием Андре: подчиняясь приказанию отца, она подала путешественнику солонку без малейшего смущения и невозмутимо продолжала ужинать.

Однако барон, как видно, стремился хотя бы поцарапать лак невинности, который, подобно библейскому покрывалу девственности, защищал его дочь. Он продолжал подробно расписывать прелесть серебряной безделушки, несмотря на усилия Бальзамо переменить тему разговора.

— Ах да, кушайте, кушайте, барон! — воскликнул Таверне. — Должен предупредить вас, что, кроме этого блюда, ничего нет. Вы, может быть, думаете, что принесут еще жаркое или вас ждут закуски, но не обольщайтесь, не то будете сильно разочарованы.

— Прошу прощения, сударь, — произнесла Андре со свойственной ей холодностью, — Надеюсь, Николь правильно меня поняла, она, должно быть, уже начала готовить десерт по моему рецепту.

— Рецепт? Вы дали кулинарный рецепт Николь Леге, вашей служанке? Ваша служанка занимается стряпней? Не хватало только, чтобы вы сами начали стряпать! Разве герцогиня де Шатору или маркиза де Помпадур готовили еду? Напротив, король подавал им омлеты собственного приготовления… Господи Боже! Что я вижу: в моем доме женщины на кухне! Барон, извините мою дочь, умоляю вас!

— Да ведь надо же что-то есть, отец! — спокойно возразила Андре. — Леге, милочка, — продолжала она громким голосом, — готово?

— Да, госпожа, — отвечала девушка, внося блюдо, распространявшее изумительный аромат.

— Ну а я знаю того, кто ни за что на свете не притронется к этому! — вскричал взбешенный Таверне, швырнув на пол тарелку.

— Может быть, вы, сударь, попробуете? — холодно спросила Андре гостя.

Затем она обратилась к отцу:

— Вам хорошо известно, сударь, что у вас осталось всего семнадцать тарелок этого сервиза, завещанного мне матушкой.

С этими словами она разрезала на куски дымившийся пирог, который подала к столу хорошенькая служанка.

VI

АНДРЕ ДЕ ТАВЕРНЕ

Наблюдательный Джузеппе Бальзамо отмечал малейшие недостатки в жизни странных обитателей замка, затерявшегося в одном из уголков Лотарингии.

Одна история с солонкой столько ему поведала о характере барона де Таверне! Призвав на помощь всю свою проницательность, он следил за выражением лица Андре в тот самый момент, когда она кончиком ножа провела по серебряным фигуркам, словно замершим после одной из ночных оргий регента, по окончании которых Канильяку вменялось в обязанности гасить свечи.