Дзюцу для трансгуманиста (СИ)

- Пейн-сама, давайте сначала этот разговор закончим. Я клянусь, что отвечу на ваши вопросы так же правдиво и полно, как вы на мои. Просто сейчас у меня нет доказательств… а без них вы моим ответам не поверите. Прошу вас, объясните, что не так с техниками воскрешения…

- Хм… ну посмотрим, как люди без чакры умеют держать слово. Так вот - мои Пути не нарушают это правило. Я не трачу сил на их воскрешение, потому что их собственная сила равна нулю. Всю чакру и все дзюцу они получают от меня.

- Получается… Дейдару уже не вернуть?

- Именно так. Я отдам часть себя, чтобы вернуть Яхико, но если начну раздаривать каждому встречному, скоро от меня ничего не останется.

- И эта закономерность - жизнь за жизнь - действует для всех воскрешающих техник?

- Без исключения.

- Но как же тогда Эдо Тенсей? Да, она тоже требует жертвоприношения… но убить одного смертного крестьянина и получить одного бессмертного Хокаге… я бы не назвал это равноценным обменом.

- Именно поэтому она и была запрещена, предок. Цена, которую за неё приходится платить, далеко не столь очевидна. А Риннеган есть не у всех.

- Что же в ней такого вредного?

- Ты расплачиваешься своей смертью. Если твой призыватель умрёт раньше, чем успеет отменить технику… или если связь призывателя и призванного будет разорвана… ты окажешься навсегда заперт в бессмертном теле. Даже пожелав умереть, ты не сможешь этого сделать.

- Не думаю, что это будет проблемой для многих, Пейн-сама. Лично я с удовольствием откажусь от возможности умереть повторно. Я уже умирал, знаете ли… и мне это совсем не понравилось.

- Сколько времени ты прожил? В своём и в нашем мире вместе?

- Эээ… ну, шестьдесят два года.

- Слабый человек выдерживает не более двухсот лет, - сказал Тоби. - Сильный - тысячу, может быть две тысячи. Затем наступает пресыщение. Каждый следующий день неотличим от предыдущего. Тебе ничего не нужно. Ничего не интересно. Это называется Нирваной, проклятием бессмертных. Летаргия воли, паралич сознания. Какое-то время ты ещё продолжаешь делать разные вещи по привычке. Потом и привычка уступает место апатии. Ты просто сидишь и ничего не делаешь. Вечно. Тем более, если ты неуязвим, не нуждаешься в еде и дыхании… какая тебе разница, где именно сидеть. Не нужно спешить, не нужно ничего делать. Мысли текут медленно, как смола… застывают. Первое время сильная боль ещё может вывести тебя из состояния медитации… потом и она становится безразлична… Дорогие и близкие тебе люди либо давно умерли… либо так же бессмертны, как и ты, так что не стоит за них беспокоиться. Если это продлится достаточно долго, даже смерть - если она всё-таки настанет - не сможет вывести тебя из этого состояния.

Таинственны мудрости древней скрижали,

Сколь счастливы те, что ее избежали.

*

Бессмертна от века душа человека -

Но гибнет от старости тело-калека,

Страдая от хворей, напастями мучась.

Увы, такова неизбежная участь

Души, что, меняя тела, как одежды,

Идет по Пути от надежды к надежде,

От смерти к рожденью, от смеха к рыданью,

От неба к геенне, от счастья к страданью.

Дорога, дорога, дорога, дорога,

Извечный удел человека - не бога.

Ведь те, кто вкусили амриту благую,

Телами со смертью уже не торгуют,

Для плоти их тлена не сыщешь вовеки -

Завидуйте им, муравьи-человеки!

У тела бессмертного участь другая:

Оно не потеет, не спит, не моргает,

Не ведает боли, не знает старенья,

Достойно назваться вершиной творенья,

Вовек незнакомо с чумой и паршою -

Но суры за то заплатили душою,

И души богов, оказавшись за гранью,

Подвержены старости и умиранью.

Дряхлеет с веками, стара и убога

Душа всемогущего, вечного бога -

Становится пылью, становится прахом,

Объята пред гибелью искренним страхом.

Сухою листвой, что с деревьев опала,

Осыплется наземь душа Локапалы,

Сегодня умрет, что вчера шелестело, -

И станет бездушным бессмертное тело.

О скорбь и страданье, о вечная мука! -

Коль в суре поселится серая скука,

Наскучат утехи, любовь и сраженья,

Наскучит покой и наскучит движенье,

Не вспыхнут глаза грозовою зарницей,

И мертвой душе станет тело гробницей!

О горы, ответьте, о ветры, скажите:

Куда подевался иной небожитель?

Ни вскрика, ни стона, ни слова, ни звука -

Лишь скука, лишь скука, лишь серая скука…

Но изредка ветра порыв одичалый

Доносит дыханье конца Безначалья:

“Мы жили веками, мы были богами,

Теперь мы застыли у вас под ногами.

Мы были из бронзы, из меди, из стали -

О нет, не мертвы мы… мы просто устали.

Ужель не пора нам могучим бураном

Приникнуть, как прежде, к притонам и храмам,

И к вспененным ранам, и к гибнущим странам,

И к тупо идущим на бойню баранам?!

Мы жили веками, мы были богами -

Но нету воды меж двумя берегами”.

Ошеломлённое молчание.

- Очень хорошая песня, - нарушает его Орыч. - Но в следующий раз, Томино, когда решишь использовать свой музыкальный психоудар, будь добр предупредить. Я знаю, что это не оружие, но не всегда приятно, когда тебе в голову без мыла лезут чужие концепции.