E-18. Летние каникулы

Последовал быстрый обмен взглядами. Я ожидал этого. Я мог теперь читать мысли, я знал все, о чем они думали. В паху было еще тепло от недавнего неземного прикосновения. Воспоминания о ней немилосердно жгли голову. Мечта осуществилась? Нет, я почти не верил, но вялость мошонки говорила, что это было, было…

Я знал, они согласятся с моим приглашением, они должны играть свои роли и держать фасон; все развивалось по правилам, которые неожиданно стали понятными и мне. Да, я вдруг понял многое, многое, почти простил дяде Кристену его обман, его неверность, его искусство соблазнителя; к тому же, теперь я был с ним на равной ноге, равный ему мужчина: и это благодаря ей, излучаемому ею волшебству. Он пал перед ней, как и я. Он боролся за нее. Но выиграл я, а не он.

— Да, Катрине вызывает симпатию. И малышка ее забавная, — сказала примиряюще тетя Линна. — Но, может, мы пригласим тогда Бергсхагенов только на кофе.

Взгляд на дядю Кристена.

Он не ответил, и я придвинул к себе блюдо с курицей, таким жестом, точно я и никто другой зарезал ее и приготовил это вкусное блюдо.

19.

В понедельник я встретил Йо в поле. Он стоял ко мне спиной, согнувшись над картофельными рядами, и окучивал картофель. Его рабочий комбинезон был бледно-желтого цвета. Издалека его можно было принять за взрослого мужчину.

Я не видел Йо со дня праздника святого Улава и теперь постарался встать так, чтобы он мог видеть небольшую тень под правым глазом, которая не прошла еще после драки.

— Хей.

— Хей, — ответил он и неуверенно хихикнул.

Я не сомневался, что он был зачинщиком того глупого нападения на меня в праздничную ночь; но я не видел его, доказать не мог и в общем-то не имел ничего против него, ему нечего было опасаться. Потом я сам нередко был участником подобных некрасивых поступков. Мое преимущество над ним на сегодняшний день было иного характера, и я намеревался воспользоваться этим, чтобы раз и навсегда унизить его.

— У меня в среду день рождения.

— Ага?

Будто он не знал. Я праздновал свой день рождения в обществе мальчишек каждый год, когда был здесь на каникулах.

— Я решил пригласить всех знакомых. И Катрине тоже.

— Ага.

Этого было достаточно. Теперь он был в моей власти. Его глаза вопрошающе сверкнули из-под детского чубчика.

— Ты уверен, что она придет?

— Конечно. Я только что говорил с ней. Она вчера заходила ко мне.

— Ага.

Ему это явно понравилось, но он не показал виду. Наша дружба была построена на соперничестве не только в большом, но и в малом; но отныне в дружбе выдвинулась на первый план конкуренция, отмеченная ожесточенной борьбой.

— Мы побаловались немножко… Если ты понимаешь, что я имею в виду.

— О, это?..

Его ухмылка была ехидной и саркастической:

— Может, она приходила приветствовать твоего дядю?

Я был подготовлен и к этому вопросу:

— Дядю Кристена? Почему?

— Ну а как же, заступник ее!

— Ну и что, кто-то же должен был заступиться за нее, спасти от этих деревенских нахалов. Но ты, наверное, сердишься, что он их слегка потрепал? Вероятно, это были твои товарищи?

На этот вопрос он не мог ответить прямо, поэтому только пробормотал:

— Я слышал другое о них, и я…

— Ты, может, не веришь, что вчера я лежал с Катрине и имел с ней дела?

— А как мне поверить!

— Увидишь в среду.

— Как?

— Я докажу тебе это.

— Как?

Единственное, прошу тебя помочь мне…

— В чем?

— Дай мне твой презерватив.

— Для чего?

— Мне он нужен в среду. Не могу больше без…

— Не дам!

— Но послушай, Йо…

Он был полностью в моей власти. На лице читалось страшное любопытство, заинтересованность в моих делах и желание стать соучастником моих тайных планов:

— Достань себе сам!

— Но Йо, тебе же не нужно сейчас, так? А я уезжаю через две недели домой, я пошлю тебе новый, если хочешь целую дюжину! В городе их можно купить в автоматах… (Я читал об этом, но никогда не видел. Предполагал, что можно также купить в дорогих гостиницах, на аэродромах и прочих местах).

— Ол’ райт, если не дашь, ничего не получится…

— Что не получится?

— Сам убедишься в среду. Если придешь…

— Ол’ райт. Я дам тебе.

— Спасибо.

Я знал, что так получится. В мыслях — одна Катрине. Она, близость с ней. Ее любовная ласка, шепот, обещание: «Потерпи немного»… Разве забудешь такое? Мечта, мечта нереальная… А может все же реальная? Ей двадцать один год (самое малое), она мать, десятки поклонников, а выбрала меня, шестнадцатилетнего, я и она отныне едины, неразрывны, соединены навеки… Я не сомневался.

— Это будет самый распрекрасный подарок мне на день рождения, Йо, — сказал я и рассмеялся и его рассмешил, вернее принудил к смеху. А что ему оставалось делать? Он капитулировал, сдался. Но и в самых победоносных случаях он оставался мальчишкой, маленьким и неопытным. Я пожалел его.

Во вторник утром, накануне большого дня, я достал письмо Марии из-под матраца, прочитал его снова и вложил в конверт. На конверте написал адрес и имя тети Линны большими измененным буквами. Анонимное письмо я спрятал на груди под рубашкой, когда спускался к дому, чтобы взять велосипед.