E Allard And in Hell is Hell

— Хэнк, с чего это вдруг ты решил заняться переустройством всего мира? — осторожно произнёс Ривера. — Да так кардинально?

— Думаешь, во мне мания величия проснулась? — ответил с иронией Фрэнк. — Нет, просто мир мне сильно задолжал, — объяснил он. — Хочу потребовать с него оплаты.

— Тебе непросто будет это сделать, — с иронией проронил Гилмор. — На земле шесть миллиардов человек живёт. Жизни не хватит их всех привести к единой системе.

— Вот именно, Гилмор! Шесть миллиардов, из них большая часть — паразиты, бездельники, не способные заработать даже на пропитание! Не умеющие мыслить, творить. Мир — навозная куча, в которой изредка встречаются жемчужины. Если очистить землю от отходов человечества, остальные вздохнут свободно.

Ривера нахмурился, заметив, как Фрэнк заводит себя, все сильнее распаляется от собственных слов, и в его глазах ярче разгорается дьявольское, сумасшедшее пламя.

— «Золотой миллиард», — понимающе сказал Ривера, и вздрогнул от резких звуков злого хохота Фрэнка.

— Какой миллиард, Гилмор? Пара сотен тысяч людей и этого достаточно! Да, в мире всего несколько тысяч людей, умеющих мыслить! Все остальное — шелуха. Абсолютно ненужная. Большую часть своей жизни разумный человек, тратит на поддержание не своей жизни, а бездельников, мерзких паразитов! КПД талантливого, мыслящего человека — сотая часть процента! У моего двигателя на водороде коэффициент полезного действия равен семидесяти процентов, а жизнь человека, умеющего мыслить, гораздо ценнее любого механизма.

— Ну, КПД взрослого ты можешь определить, а ребёнка? Пока вырастет непонятно, что получится, — проговорил Гилмор, стараясь изо всех сил поддержать разговор.

— В этом вся загвоздка, Гилмор, — раздражённо буркнул Фрэнк. — Дети ужасно медленно растут. Чтобы вырастить и обучить нового члена общества нужно двадцать, а то и тридцать лет. А затем выясняется, что вырос паразит, отходы производства. А на своём заводе я добился почти нулевых отходов, испорченный металл перерабатывается и идёт в дело. Если для человека это невозможно, ликвидировать этот процесс! Дети — это самоубийство, глупая трата времени и сил. Поставить на поток процесс возобновления тех членов общества, которые доказали свою необходимость человечеству. Талантливый, умный человек вновь возродится с молодым, здоровым телом в камере жизни и уже великолепно работающими мозгами! Процесс познания пойдёт гораздо быстрее! Людям уже не понадобится тратить время на бессмысленное обучение маленьких монстров, которые только едят, пьют, плачут, пачкают пелёнки.

— В этом мире чистого разума будет скучновато жить, — проронил Гилмор.

— Да почему, Гилмор! Наоборот, люди избавятся от бесполезного, бессмысленного труда на благо паразитам. Будут жить только для себя, а не для всякой мрази.

— А ты не боишься, что в какой-то момент времени тебя самого сочтут «отходами общества»?

— Ну, если я потеряю возможность разумно мыслить, создавать новое, то сам соглашусь на своё уничтожение, — ответил Фрэнк совершенно серьёзно. — Я не считаю себя исключительным. Если стану бесполезен, то мне дорога в утиль.

— Хорошо, Хэнк, я подготовлю для тебя данные, — пробормотал Гилмор, с радостью прерывая бредовый разговор, слушать который было невыносимо. — Мне понадобится два-три дня. Я тебе позвоню.

— Отлично! — проронил Фрэнк, вставая. — Кстати, я приглашаю тебя на свадьбу.

— И на ком ты женишься?

— На Дайане Кеплер, — сказал Фрэнк, «правда, ни она, ни её папаша об этом пока не знают», — подумал он с иронией.

Глава 13

— Ловлю, принцесса! — воскликнул Фрэнк.

Дайана смешно взмахнув руками, скатилась с горки, которая заканчивалась в бассейне и упала в его объятья. Он крепко прижал её, ощутив с удовольствием прикосновение упругих, девичьих грудей, и впился в пухлые губки. Она смущённо отстранилась и, выскользнув из его рук, поплыла к кромке бассейна. Вылезла на бортик, Фрэнк мгновенно оказался рядом, обнял её за ноги снизу и стал целовать. Она рассмеялась и закричала:

— Щекотно, отпусти.

Он сел рядом, и они начали болтать ногами в воде, взбивая волны, который пробежав по бассейну, выплёскивались на другой стороне. Дайана улеглась на бортике бассейна, и Фрэнк начал натирать ей спину кремом от загара, она смеялась, болтала ножками. Потом перевернулась на спину и он, наклонившись над ней, стал мягко целовать шею, губы.

— Нет, Генри, хватит, — остановила она его. — Надо идти ужинать. Папа рассердится.

С неудовольствием оторвавшись от приятного занятия, Фрэнк дошёл до шезлонга, медленно вытерся полотенцем, и оделся в брюки и белую рубашку с коротким рукавом.

— Ну, принцесса, пошли? — спросил он, взяв её за руку, увидев, что она натянула на себя летнее, короткое платье-матроску, которое делало её похоже на школьницу старших классов.

Она взяла его за руку, будто послушная маленькая девочка и они проследовали в дом.