Е.И.В. штрафные баталлионы. Часть 1.

– Вот именно! Вас не заботит то, что вместо Отечества приказ исходит от безумного императора? Да, он мой отец, но ведь безумен же, согласитесь?

– Не более нас с вами, Ваше Высочество, – тонкие губы Тучкова чуть дрогнули в улыбке. – Ужели скорбный умом смог бы организовать то, чему мы свидетели сейчас? Нет, не наш батальон, хотя и его тоже.

– Не вижу причин вашего энтузиазма, Александр Андреевич. Не изволите просветить? И отчего, в таком случае, вы оказались здесь, среди осуждённых заговорщиков?

– Судьба, – усмехнулся штрафник. – По чести сказать, я и о заговоре не знал совершенно, а за оружие взялся лишь защищая старшего брата.

– Убит?

– Николай только ранен и оставлен до излечения в Петропавловской крепости. Но вернёмся к вопросу, Ваше Высочество. Единственно сначала постарайтесь ответить на мой… мог ли безумец так своевременно собрать врагов своих воедино, причём именно самых нужных врагов, вынудить их к выступлению в самый удобный для себя момент, и нанести решительный удар? И заметьте, наиболее жестоко пострадали лица живущие торговлей с Англией. Или указ о конфискации имущества просто так появился, действием воспалённого мозга? Нет, уверяю Вас, там миллионы, а они случайностям не поддаются. И не удивлюсь, если окажется, что планы императора далеко превосходят моё скромное воображение.

– Вы думаете, Александр Андреевич…

– Несомненно! Единственным выстрелом государь Павел Петрович убивает даже не двух, а кабы не меньше десятка зайцев. Некоторое поправление финансов за счёт реквизиций, это раз. Вторым можно считать уничтожение всяческой оппозиции – любой голос против будет подавлен жесточайше, не вызывая при этом удивления. А какой щелчок по носу надменным англичанам? А и не щелчок – бомба, брошенная в крюйт-камеру каждого корабля, британского, разумеется. Сколь долго продержится их флот без поставок русского леса, мачт, пеньки, железа, воску? То-то и оно! А милейший граф Пален, по слухам ведающий контрабандой в нарушение блокады, убит…

– Случайность.

– Да? Случайность, подкрепленная пулями и штыками гвардейцев полковника Бенкендорфа? Согласен, тогда ещё прапорщика… Но не намекает ли неожиданный взлёт сего юноши о действиях, заранее с императором оговоренных, и выполненных с чрезвычайной скрупулёзностью? Хорош же случай – именно в ночь, назначенную заговорщиками, в Михайловском замке ни с того ни с сего оказывается совершенно непредусмотренная рота Семёновского полка.

– И та повторная присяга вечером…

– Служила лишь предостережением Вам, Ваше Высочество. От излишне резких и необдуманных действий. Иначе не объяснить, разве что…

– Что?

– Нет, пустое… мне не в силах угадать мысль гения, каковым несомненно Ваш батюшка является. Может быть, просто пожалел?

Бывший наследник престола зябко поёжился. Это что, смерть взмахнула своей косой и остановила её? Или мрачное орудие пролетело над головой лишь слегка затронув и обдав могильным холодом? Слепец! Нет, это он сам слепец и безумец, если умудрился проглядеть такое. А всё бабка Екатерина… старая блудливая сучка… Сама померла, и ещё внуков решила на тот свет прихватить? Её выкормыши всё и затеяли…

– Продолжайте, Александр Андреевич. Извините, задумался. Вы можете предположить нашу дальнейшую участь?

– А что в ней неясного? Выжившим – слава, погибшим – прощение. Погибшим в бою, разумеется, а не как нынешний бумагомарака.

– Кто?

– Вам не докладывали? Ах да, о чём это я… нынче ночью повесился известный сочинитель Радищев. И представьте себе, Ваше Высочество, жердь, к которой был привязан шнурок, оказалась осиновой. Воистину кесарю – кесарево, а Иудушке – иудино.

– Не любите сочинителей?

– Ну почему же? И самого порой на вирши тянет, не без греха, однако. Но не его ли трудами, грязным пасквилем, оплаченным из известно чьего кошелька, оказались смущены многие юные умы, в сей колонне пребывающие? Верно говорю – накипь уходит.

– Вы жестоки, Александр Андреевич.

– Рационален, Ваше Высочество, не более того. Нас ждут впереди сражения, и я не хотел бы иметь за спиною подобных… подобных… Да, подобных! Умереть не боюсь, но от руки подлеца было бы обидно. Но слава Господу, – Тучков перекрестился, и Александр последовал его примеру. – Слава Господу, государь побеспокоился об этом. И ещё, эти вот шнурки… Согласитесь, что господам вольтерьянцам и вольнодумцам трудно будет объявить самоубийц павшими с борьбе с ненавистной им тиранией. Нет, Ваше Высочество, план императора настолько безупречен, что поневоле склоняешь голову перед его величием.

Бывший полковник замолчал, предавшись ожесточённому почёсыванию, и командир невольно поддался подобной заразительной слабости – всё же ночёвки в деревнях и на мызах не могли пройти бесследно.

– Ничего, – успокоил Тучков, заметив движения прапорщика. – Придёт и в сии места цивилизованность. А в Ревеле бани есть?

– Должны быть.

– Потерпим ещё два перехода, Ваше Высочество?

– Потерпим, Александр Андреевич, pourquoi бы не чаво?

– Простите?

– Чаво, говорю…

И оба рассмеялись удачной шутке.

Глава 6