Э клана Мишельер (СИ)

Отчего-то она была уверена, что, сделав доброе дело и обучив ее магии разделенных джа, Сковья нарушил не столько обычаи своей стаи, — хотя их он тоже наверняка попрал, — сколько собственные правила, что, возможно, было для него куда важнее всего прочего. Судя по тому, что увидела и поняла Габи, в отличие от настоящих волков, волкиджа являлись отпетыми индивидуалистами. Одиночки, они жили каждый наособицу, — сами по себе и без оглядки на кого бы то ни было, — и, естественно, не ощущали потребности в общении с себе подобными. Тем более, с кем-то вроде Габи. Полукровки, вообще, не считались в их среде «людьми». Даже не второй сорт, а нечто вроде швали подзаборной. Есть и есть, потому что, случается порой, если ты регулярно спишь с человеческими женщинами. Однако существовал другой и крайне важный вопрос, который она так и не задала своему деду: сами-то волки способны к размножению? И, если способны, как это у них происходит? Есть ли вообще среди них женские особи, — то есть, суки, разумеется, если уж они все-таки волки, — и, если есть, испытывают ли волчицы потребность в создании семьи, рожают ли и выхаживают малышей, заботятся ли о ком-нибудь кроме самих себя? Возможно, и даже скорее всего, ответ на все эти вопросы сугубо отрицательный. Нет, нет, и еще раз нет. Но в этом случае, позаботившись о своей внучке-полукровке, Сковья, и в самом деле, совершил нечто из ряда вон выходящее. После такого грехопадения ему действительно не стоило оставаться в Лионе и снова встречаться с той, к кому он проявил несвойственную его виду «человечность». К девушке, которая, к слову сказать, равна ему теперь по силе, встав вровень с другими волками. Впрочем, если придется с кем-нибудь из них бодаться, она еще долго им не соперник, потому что все еще уступает любому из них в опыте. Впрочем, опыт — дело наживное. Все еще будет, если она не свихнется раньше времени. У темных охотников жизнь коротка, и в любом случае, превратившись в чудовище, она перестанет быть самой собой. Так что запас времени невелик, а сделать предстоит еще так много.

Брат и принцесса, порталы и империя, неизвестный враг и растущее не по дням, а по часам «боевое тело». Как со всем этим справиться?

— Нет, — сказал Сковья, отвечая на вопрос Эвы Сабинии, — я был знаком с дедом Габриэллы по материнской линии, с шевалье д’Астараком.

— Тогда не стану вам мешать… — И принцесса исчезла среди гостей.

— Ты здесь как? — спросила тогда Габи. — У тебя какие-то дела?

— Угадала, — хмыкнул «дедушка», и Габи подумала, что, чем дольше она знакома со Сковья, тем более человечным он становится. Ну или это она к нему начала привыкать.

— Пойдем-ка, отойдем! — позвал он ее, кивнув в сторону боковых дверей. — Надо поговорить.

— Я вся в предвкушении, — ирония, переходящая в сарказм, но, тем не менее, она повернулась и пошла за Сковья.

Эта часть дворца предназначалась для больших приемов. Здесь было расположено несколько больших залов, — четыре, если быть точным, расположенных по сторонам самого большого — пятого, — и множество небольших гостиных, альковов, прикрытых тяжелыми тканными портьерами, и глубоких оконных ниш. Все было устроено так, чтобы гости могли не только танцевать, угощаться яствами и напитками, и, разумеется, «разминать ноги», переходя от одной группы родичей и знакомцев к другой, но и пообщаться наедине. Тет-а-тет, так сказать. При этом степень приватности зависела только от желания тех, кто предпочитал остаться наедине, и от того, для чего именно они желали это сделать. Кое-кто умудрялся даже заниматься во время бала сексом, что было небезопасно, так как одному из двоих, — и это наверняка, — но чаще сразу обоим обнаружение за столь предосудительным занятием грозило компрометацией.