Э клана Мишильер

— У боевых магов выше десятого ранга… — Было очевидно, Трис не в восторге от темы разговора, но он тоже, по-видимому, не раз вспоминал тот случай и, в конце концов, решил ей кое-что рассказать.

— У боевых магов выше десятого ранга со временем начинает формироваться так называемое «боевое тело». На самом деле, название не отражает сути дела. Это эвфемизм, потому что к бою это все относится более чем опосредованно. Грубо говоря, на начальной стадии это сгусток энергетических петель, связанных с эмоциями особого рода: гнев, азарт, неистовство и ярость. И все прочее в том же духе. А дальше так. Чем чаще ты используешь боевые плетения, чем выше твой магический потенциал, чем чаще ты попадаешь в напряженные или опасные ситуации, тем быстрее формируется «тело». На каком-то этапе, оно начинает влиять на характер мага, на его восприятие действительности. Нарастает тревожность, подозрительность, которая очень быстро превращается в паранойю. Мир видится в темных тонах, настроение уходит в минор, и постепенно ослабевают внутренний контроль и способность взглянуть на ситуацию критически. Случаются вспышки неконтролируемой агрессии и, так называемой, «боевой истерики». Это первый из двух возможных синдромов. Чаще всего «солдатская паранойя» характерна для относительно слабых магов, и дальше эмоций изменения не идут. Второй синдром, — синдром «темного охотника», — формирует в душе мага нечто вроде второй личности, которую легко спутать с боевым трансом. Вот это уже куда серьёзней. Формирующаяся псевдоличность — это двусторонняя сущность, вроде Двуликого Януса. Вторая ипостась охотника — хищник, поэтому боевой маг поочередно впадает в одно из двух состояний: он или хладнокровный преследователь и упорный боец, или хищник, управляемый своими страстями, главная из которых — жажда крови в прямом и переносном смысле.

— И куда это меня приведет?

— Давай подумаем. — Вопрос Габи Триса не удивил. — У тебя огромный потенциал, и ты развиваешься очень быстро. Пожалуй, даже слишком быстро. Плюс ты прошла через две смертельные битвы. Умерла и воскресла. Дважды. Полагаю, твое «боевое тело» находится сейчас в третьей фазе развития, и это не «солдатская паранойя». И ещё, ты скорее темный охотник, чем чудовище. Боец, а не хищник, и это хорошие новости.

— Тогда, переходим к плохим, — с кислой миной на лице предложила Габи.

— Лет эдак через пять-семь, если снова не вмешаются обстоятельства, охотник окончательно сольется с твоей личностью, что сделает тебя, Габи, ещё спокойнее и холоднее, циничнее и, разумеется, безжалостной, как гнев богов. И это ещё не самое плохое, чудовище станет разумным и обретет плоть.

— Я стану оборотнем? — обреченно спросила Габи.

— Нет, что ты! — успокоил её Трис. — Ты сможешь выпускать своего хищника в мир. При всей свободе воли, он будет подчинен тебе, поскольку его выживание напрямую связано с тобой. В чем-то это даже хорошо. Такого телохранителя иди ещё найди, но жизнь явно станет сложнее.

— Ты сейчас зачитал мне мой приговор? — почувствовав, как разом ушли из неё силы, спросила Габи.

— Почему именно приговор?

— Потому что в той, кого ты описал, меня уже не будет. Это ведь буду не я, разве нет?

— Тут ты права, — признал Трис, — но я имел в виду другое. Это не приговор, милая, потому что ничего этого с тобой ещё не случилось. Будем искать противоядие, а кто ищет… Ты же знаешь, Габриэлла! Кто ищет, тот всегда находит.

Рассказанное Трисом, как и следовало ожидать, оказалось для Габи трудной правдой. Понятно стало, отчего он не стал ей рассказывать сразу о «темном охотнике». Наверняка, сомневался, а стоит ли расстраивать девочку заранее. Она и сама не была сейчас уверена в том, нужно ли ей было знать, какое будущее уготовили ей боги, какой высокой будет плата за доставшееся ей «задаром» невероятное могущество. Но сделанного не воротишь: вопрос был задан, ответ получен, и теперь с этим всем ей предстояло жить, беспомощно наблюдая за тем, как день за днем в ней умирает человечность. Невеселая перспектива. Ужасающая, если быть честной до конца. Способная до срока свести с ума. Однако, несмотря на мрачные ожидания, со страхом она справилась куда быстрее, чем следовало ожидать. Опасения никуда, вроде бы, не делись, но градус эмоционального напряжения очевидным образом понизился: истерики не случилось, и голова снова работала, как надо, а не как придется.

— А ты? — спросила она, переварив наконец услышанное. — Ты же гораздо сильнее меня. Как ты справляешься со всем этим?

— У меня другая природа Дара, — словно бы, нехотя, объяснил Трис. — Я, грубо говоря, ученый, а не солдат. Меня подобного рода изменения почти не затрагивают. Возможно, они компенсируются жаждой знания или ещё чем-то в этом роде. Но, знаешь, что? Кажется, ты подала мне сейчас великолепную идею.

— О чем речь? — заинтересовалась Габи.

— Что, если отец предусмотрел такой исход и каким-то образом вмешался в развитие моего Дара.

— Допустим, — кивнула Габи, начиная понимать ход его мысли. — Хочешь сказать, что сделанное однажды можно повторить?