Е.Н. Отт и Ехидна

– По срокам…

– Марина…

Получилось так укоризненно, что Марина только фыркнула. Ну да, вот совсем идиотом тебя и считают, дорогой Марк! И что?! Идиотки всех и всегда считают идиотами, судьба у них такая.

Несколько минут оба собеседника молчали. Потом Марк решился:

– Марина, есть ли возможность до родов узнать, чей это ребёнок?

– Нет.

Все верно, кровь рода Отт в нём будет в любом случае. А точнее только после родов, увы.

– Тогда я предлагаю тебе подождать до родов. А потом… потом будет видно. К Евгению ты уже ходила?

Марина опустила глаза.

Марк ухмыльнулся.

– Ничего мне рассказать не хочешь?

Сложно ли вытянуть из беременной женщины то, о чём она говорить не желает?

Нет, не слишком. У неё сейчас в организме главное не мозги, а гормоны, поэтому Марк справился. И услышал потрясающую новость.

– Как – пропал?!

– Вот так… бабушка хотела его просто обернуть, она за меня разозлилась. А он куда-то делся.

– В кого Эжен превратился?

– Бабушка не поняла, что-то такое серое и пушистое вроде собаки.

Марк взвыл. Вот просто – взвыл.

– Марина, ты понимаешь, что за это с вами сделают?!

– Ничего, – парировала женщина. – Никто не узнает.

Марк взвыл вторично.

Ага, никто!

Как минимум – уже ЧЕТЫРЕ человека! Бабка-ведьма, Марина, он и Евгений. А еще те, кому расскажет сам Евгений. Он же не умер? Нет?

Аккурат половина Рамиры знать будет! И до короля дойдет, и до палача потом дело дойдет. Беременных у нас не казнят, ну так родить-то тебе дадут. А потом не обессудь.

– Узнают.

– И что? Евгению не причинили никакого вреда, его превращение – это месть, на которую я имела законное право, и вообще я ношу его наследника!

Марк задумался.

Ну… так-то всё верно.

– А еще это может быть твой ребёнок.

Марк взъерошил волосы.

– Марина, мне надо подумать. Уж прости, но всё это настолько неожиданно, что я не могу тебе ничего сказать. Мне надо подумать…

Марина поджала губы, но в данной ситуации лучше было не возмущаться.

– Марк, подумай, конечно, а я к тебе завра приду.

– Хорошо, Марина.

Женщина действительно ушла, а Марк упал в кровать.

Что же делать, что делать?!

Россия

Соня гладила пушистого зверька и думала, что ей… повезло?

Сегодня и она, и дочка остались целы. А ведь и дочку могли покусать… нет, не енот, она уже поняла, что он безобидный. А вот собака – могла.

И её могли. А как тогда работать? А укол от бешенства? Соне тоже не надо бы, она не так давно в себя пришла, год-полтора, как начала походить не на призрака, а на человека. И какие от него могут быть последствия?

Теплое тельце крепко прижалось к ней, грело, успокаивало. Слезы сами полились потоком. Давно она не плакала, может, год? Или нет, больше.

– Енот по имени Еня…

– Цвиррр.

– Еня… ладно. Завтра посмотрю, может, про тебя кто пишет в интернете? Если ты потерялся? Но не похоже, ошейника нет, ничего нет… или на енотов ошейники не надевают? Но не просто ж так ты в кустах оказался? Ох, Еня…

Енот молчал.

Разве что прижимался крепче, и Соне становилось чуточку полегче. Животное? А как так получается, что животные бывают человечнее людей? А люди хуже всякой скотины?

Нет ответа.

Слезы закончились, и пошли сухие тоскливые всхлипы. Соня кое-как высморкалась, умылась и направилась к Марте. Расстелила спальный мешок прямо на полу.

Спина болит, на жёстком спать легче, вот и появился вытащенный с антресолей спальник. И дочке лучше, мама рядом. На диване спать можно, но потом точно будет приступ, а кровать с хорошим матрасом – это дорого. Очень дорого. А денег сейчас нет. Может, когда-нибудь потом?

Енот посмотрел на это, фыркнул и устроился на кресле. Растёкся пушистой чёрно-серой тряпочкой, раскинул в стороны лапы… запирать его на кухне, как хотела, Соня не стала. Не покусает.

С мужем ей не повезло. Зато енот хороший попался.

Рамира

В поместье рода Отт происходило что-то неладное.

Только происходило оно так тихо, что никто ничего не видел и не слышал. Да и кому бы?

Слуги?

Они, конечно, давно живут в поместье, они почти члены семьи, но… чувствительности к родовой магии у них нет. Вообще.

Потому никто и не знал, что алтарь рода Отт начал пульсировать и светиться.

Он звал Евгения.

Он искал человека, которого выбрал для себя проводником. И – не находил.

Вибрировали лей-линии, проходящие через алтарь, дрожь передавалась от одного алтаря к другому, от одного сгустка магии к следующему, по цепочке, и словно паучки, сидящие в разных углах громадной паутины, они напрягали все нити.

Евгений Отт?

Его нет здесь… но и там его тоже нет. Паутина его просто не видела.

Но в то же время он жив. Алтарь это чувствовал, расстояние тут неважно. Смерть каждого из членов рода отпечатывалась на нём мгновенно.

Евгения нет на Рамире.

Его не могут найти алтари, он не может отозваться, его нет в зоне досягаемости лей-линий, а они пронизывают весь мир. Его нет нигде.

Алтари мыслят не так, как люди, но какие-то зародыши ощущений у них есть. Наверняка.

Потому что алтарь полыхнул гневной вспышкой.

Он выбрал себе Евгения!

Он не согласен ни на кого другого!

Он будет ждать Евгения!