Е. П. Блаватская. История удивительной жизни

Е. П. Блаватская попросила душу шамана посетить её подругу, румынку из Валахии, и рассказать, о чём она думает в настоящий момент. Голос возвестил, что старушка сидит в саду, читая письмо. Е. П. Блаватская поспешно схватила бумагу и перо, чтобы записать слова, которые голос медленно произносил на валашском наречии, которым она не владела, но узнала по звучанию. Позже она написала женщине письмо, спросив о её занятиях в тот самый день. «Будучи мистиком по натуре, но убеждённым скептиком во всём, что касалось подобных оккультных феноменов», подруга ответила ей, что «в то утро она сидела в саду и варила варенье; письмо, которое отправила ей Блаватская, слово в слово повторяло письмо, которое она получила от своего брата; совершенно внезапно – как ей казалось, из-за жары – эта женщина потеряла сознание, и ей хорошо помнится, что она видела писательницу в пустынном месте, которое подробно описала; по её словам, та сидела под „цыганским шатром“». «С этого времени, – добавляет Елена Петровна, – мои сомнения развеяны!.. Время в Бухаресте в точности совпадало с тем временем, когда произошло это явление».

Е. П. Блаватская продолжает:

Но наш эксперимент оказался ещё убедительнее. Мы направили внутреннее «Я» шамана к человеку, ранее упомянутому в этой главе, качи из Лхасы, который постоянно путешествует в британскую Индию и обратно. Нам известно, что он был уведомлён о нашем критическом положении в пустыне; поскольку через несколько часов подоспела помощь, и мы были спасены двумя десятками всадников. Их предводитель указал им точное место, где нужно нас искать, чего обыкновенный человек, не наделённый сверхъестественными способностями, сделать никак не мог. Предводителем всадников был Шаберон, «адепт», с которым мы никогда не сталкивались ни до, ни после этого случая, поскольку он никогда не покидал свой сумэ (ламаистский монастырь), а нас туда не пускали. Однако он был близким другом этого качи[189].

«Это происшествие, – говорит Синнетт, – положило конец странствиям госпожи Блаватской в Тибете», и «её проводили обратно до границы по дорогам и проходам, о которых она до этого не знала…» Он добавляет, что «её оккультный хранитель повелел, чтобы она покинула страну незадолго до бед, обрушившихся на Индию в 1857 г.». Имеются в виду восстания сипаев, которые вспыхнули в мае и очень быстро распространились, поставив под угрозу британское правление. По указанию Учителя Е. П. Блаватская отправилась из Мадраса на остров Ява на борту голландского судна «ради определённой задачи»[190]. Позже она вернулась в Европу.

Часть 3 Зрелые годы

Глава 1 Возвращение в Россию

Был рождественский вечер, 1858 г. близился к концу. Полковник Ган с младшей дочерью Верой присутствовали на свадьбе в Пскове, недалеко от Санкт-Петербурга. Вера, оставшаяся к тому времени вдовой с двумя детьми, приехала к родственникам покойного мужа, Яхонтовым, чтобы провести зиму с ними. В их имении и проходило свадебное торжество.

«Все уже сидели за банкетным столом, – вспоминает Желиховская, – кареты с гостями прибывали одна за другой, и колокольчик, возвещающий об их прибытии, звенел без умолку. Когда друзья жениха поднялись с мест, держа в руках бокалы с шампанским, чтобы пожелать молодым всего наилучшего – в России это крайне торжественный момент – колокольчик вновь нетерпеливо зазвенел». Вера, «движимая неукротимым порывом, невзирая на то, что прихожая была полна слуг, вскочила с места и, ко всеобщему изумлению, помчалась сама отворять двери. Она была уверена в том, что это её сестра!». Действительно, там, на пороге, стояла госпожа Блаватская!»[191]

Вернувшись из Индии, Е. П. Блаватская провела несколько месяцев во Франции и Германии, а затем ненадолго приехала навестить родню в Санкт Петербург. Её тётка Надежда оказалась первой родственницей, с которой она связалась, попросив не рассказывать о своём приезде остальным. Блаватская опасалась, что её муж станет требовать супружеских прав, и попросила Надю, которая на тот момент жила в Тифлисе, установить связь с Никифором. Тот ответил:

Передайте Елене Петровне, что я даю слово чести никогда не преследовать её… С того момента, как со мной приключилось это несчастье, и вследствие его, я тружусь над своим характером, чтобы ничто не могло меня ранить. Часто я даже смеюсь над глупостями, которые когда-то совершал… Человек может привыкнуть ко всему. Так и я привык к безрадостной жизни в Эривани без Елены[192].