— Ничего стоящего внимания, сэр. Мелкие изменения в маршруте, которые я уже учел.
— Как там наш дружок? Беснуется?
— Можно и так сказать. Если честно, я не понимаю, зачем его нужно доводить до такого состояния. Он же почти на грани нервного срыва…
— Вот именно, что почти. Крепкий, сука!
Другой бы на месте подполковника Крамского слетел с катушек еще часов десять назад, а этому хоть бы хны — на той самой «грани нервного срыва» он пребывал уже более полусуток, и истерить не собирался. Некая суета в его действиях прослеживалась, равно как и нервозность с повышенной агрессией, но исключительно в мой адрес, подчиненных он не задевал. А те платили ему эффективными действиями — иначе с фига ли мне было каждые два-три часа убежища менять?..
— Входящий звонок, капитан Заварзин.
— Кому еще приспичило?
— Дрю Деррик, сэр. По защищенному каналу.
Ага, значит, до Влада добралась. А это не так уж просто, следовательно, не по собственной инициативе. Деррик-старший решил поплакаться в жилетку? Ладно, послушаем.
— Соединяй.
— Процесс активирован, капитан Заварзин.
Ну вот, наконец-то хоть что-то приятное в поле зрения! Дрю всегда отличалась миловидностью, пусть и несколько экзотичной, а сейчас под влиянием Ульриха Ценкера и вовсе превратилась в классическую красотку без вызывающего макияжа и дикого колера шевелюры. Н-да… а блондинкой-то я ее еще не видел.
— Привет, Милашка.
— Привет… Алекс?!
— Ну да. А кто же еще?
— Ты чего с собой сотворил?
— В плане?!
— Старый ты какой-то…
— А, это… небритый просто. И темно здесь.
— Нет, это тебя определенно стрижка старит. На Улли бы посмотрел!
— Давай ближе к делу, я спать хочу.
— День же!
— Я уже счет времени потерял, сплю по полчаса-час… я в бегах, между прочим.
— Кста-а-ати! Я чего звоню-то?
— Вот и мне итере-э-э-эсно!..
— Эй! Чего раззевался?! Будь повежливей!
— Я пыта-а-а-аюсь!..
— Чтоб тебя! Права Бетти, временами ты просто невыносим.
— А когда это она тебе такое сказала? — оживился я.
— Не о ней речь! — отрезала Дрю. — Так я чего звоню-то? Папочка попросил передать, чтобы ты закруглялся уже со своими играми. Работать решительно невозможно.
— С чего бы вдруг? Его же не прессуют!
— Это с какой стороны посмотреть. Короче, давай быстрее решай проблему. Дэвид злится.
— А чего он сам не позвонил?
— Потому что не может. Его поставили на прослушку.
— Ну из кабинета бы вышел, и все!
— Через «нейр».
Упс… и впрямь перебор. Но каков Крамской! Не постеснялся фактически самого влиятельного человека станции к ногтю прижать! А все потому, что плевать на гнев каких-то местечковых боссов — ему же здесь не жить, в конце-то концов. Нагадил и свалил в космическую тьму.
— Круто… в смысле, круто за него взялись, а не хорошо.
— Да я поняла…
— Когда это было?
— Часов пять уже. Видел бы ты его лицо, когда он мне… хм… просьбу озвучивал! Еле место нашел, где можно «нейр» снять без подозрений!
— Ты к нему в сортир, что ли, ходила?
— А куда деваться?! В общественном в холле «Дроида» пересеклись. Он уже лет пять туда не заглядывал.
— Стресс?
— Судя по количеству истребленного вискаря — еще какой.
— Ладно, передай ему, что я постараюсь управиться побыстрей. Еще может часов шесть…
— Да он раньше ужрется и вырубится!
— Меня это полностью устраивает.
— А меня нет!
— Придется потерпеть.
— Ну спасибо!
— Кушай, не обляпайся.
— Да иди ты!..
Вызов сбросила… вот и поговорили. С другой стороны, сейчас не до сантиментов и тонкой душевной организации отдельно взятых девиц и глав профсоюзов. А Деррик весьма изящный выход нашел — упоролся и храпи себе в кабинете. Какой с пьяного спрос? Молодец. И я это на полном серьезе. Сколько я его знаю, он себе такого никогда не позволял. А тут нужда заставила. Повторяю: какой с пьяного спрос? Даже если Крамской за что-то и зацепится, ничего ему это не даст — адвокаты Деррика не оставят камня на камне от таких предъяв. Именно под тем предлогом, что их подзащитный себя не контролировал и не мог защититься от навета. Теперь главное ему завтра на глаза не попасться, пока он похмельный…
А подпол, получается, начал закручивать гайки. Стало быть, сработала моя затея. Какая? Сейчас расскажу.