Э(П)РОН-8 Возвращение в водный мир (СИ)

Не дожидаясь конца отсчёта, люк с едва слышимым шорохом скользнул в стену, и Ленни совершенно змеиным жестом выбросил вперёд правую руку, умудрившись заграбастать кого-то в открывшемся проходе за шкирку. Хотя почему кого-то? Моего двойника, естественно! Который как раз в этот момент и проходил мимо, совершенно не ожидая подобной подставы конкретно в этом месте. Но, надо отдать ему должное, даже не вякнул. Ну а я, не будь дурак, нырнул в дверной проём. Сразу же, как только исходный Ганс Риккерт, путаясь в ногах, просквозил куда-то за спину Ленни. И буквально в пару шагов догнал нового сопровождающего — того самого Жана Дюсака. Ростом тот, кстати, Ленни практически не уступал, а вот всеми остальными статями — заметно. До атлетичности бретонцу оказалось далеко, он скорее тощий и жилистый, а ещё костлявый, с покатыми плечами. И, что хуже всего, долговязый! А про стальные нервы вообще молчу! У него прямо за спиной увели одного подопечного и подогнали второго, а он даже не дёрнулся. Или насчёт секунд Ленни не бахвалился? Поди знай! Да и пофиг, если честно. Главное, что мой «нейр» мгновенно сконнектился с гаджетом мсье Дюсака, и опасность затеряться в местном лабиринте моментально отступила. А ещё через пару минут я окончательно адаптировался к собственной малозначительной роли и даже принялся озираться вокруг, благо и текущий коридор многолюдством похвастаться тоже не мог. В отличие от следующего, в котором мы очутились после поворота.

И сразу же повеяло чем-то до боли знакомым, но ранее недоступным — всё же я «очень важная персона», так что с «чернью» мои пути на космических станциях пересекались редко. И про «чернь» с «очень важной персоной», кстати, это не мои слова, а одного таможенного чиновника из Протектората Чжунго. Тот, сколько я себя помню, занимал довольно высокие посты на нашей «перевалке», то бишь на станции в системе Иддия. Ну и ко всем, стоящим ниже него в клановой иерархии, относился соответствующим образом. К нам с батюшкой наверняка тоже презрение испытывал, как и к прочим лаоваям, но был вынужден сдерживаться — как-никак, мы дипломаты. А дипломатический этикет для вайгожэнь отнюдь не пустой звук. К чему я это всё? Да так, была у меня мечта — каюсь, детская — когда-нибудь смешаться с озабоченно снующей толпой, да и раствориться в ней с концами, напоследок продемонстрировав напыщенным индюкам из собственной свиты и станционной таможни крайне неприличный жест. Что? Кто такой «индюк»? Да кто бы знал! Что-то из области фольклора, ещё земного. По наследству выражение досталось, короче. О чём это я? Ах, да, мечта! Исполнилась, хе-хе. И, как это свойственно всем сбывшимся грезам, слегка разочаровала и оставила некую пустоту в душе. Которая, впрочем, моментально заполнилась новыми впечатлениями вкупе с очередным ксеношоком: «Транзитка», как местные называли этот район Порта, поражала не только количеством обитателей, но и очень широким видовым разнообразием оных. Да что далеко ходить — я почти сразу же едва не угодил в «объятия» флеботомина, сиречь облака разумного гнуса из экзотического сектора космоса. Ладно, тормознуть успел. И счёл за благо пристроиться к проводнику как можно ближе, укрывшись за его широкой по сравнению с моей собственной спиной. Эх, сейчас бы ещё Ленни в арьергард! Но нет, как я понял, он должен позаботиться о моём предшественнике. И нет, не так, как вы подумали, а всего лишь вывезти в безопасное место, где тот сможет избавиться от грима и вновь стать самим собой, а не личиной Ганса Риккерта, которая уже утратила актуальность в связи с появлением «оригинала». Хотя это ещё большой вопрос, кто тут «оригинал», а кто, так сказать, «контрафакт».

Кстати, расстроился я рано — долговязость мсье Дюсака никаких неудобств не доставила, поскольку тот очень ловко подстроился под мой шаг, даже ни разу при этом не оглянувшись. А ещё куда-то испарилась подспудная тревога. Видимо, сказалась нормальная — с гудящей толпой, хорошим освещением и вездесущей персональной рекламой в «дополненной реальности» — обстановка пассажирского терминала. Этакий лёгкий хаос с примесью бардака и послевкусием всеобщего раздолбайства. А ещё я, наконец, понял, что имел в виду дядька Митяй, когда вворачивал в разговор присказку «твори фигню, мы здесь проездом». Видимо, это и есть та самая «романтика дальних странствий». Главное, окончательно бдительность не потерять, а то тут некоторые на ходу подмётки режут…

Глава 3-4