Э(П)РОН-8 Возвращение в водный мир

И это весьма радостный факт, поскольку до того я пребывал в состоянии той самой гигантской амёбы, с превеликим трудом заставляя самого себя поглядывать на гостей свысока тем самым фирменным взглядом — смесью презрения с брезгливостью. Ну и помалкивал по большей части, как и предполагалось. Спасибо Дюсаку, он и впрямь выступил в роли специалиста по связям с общественностью, причём весьма компетентного. А Ленни не менее удачно отыграл туповатого телохранителя, единственное назначение которого — подавлять оппонента за счёт физического превосходства. Ну там, поглядывать со значением, плечом дёргать, типа, кобура мешает, ну и всякое такое прочее в том же духе. И только непробиваемый Жан оставался спокойным и рассудительным, разговор вёл предельно вежливо и не повёлся ни на одну провокацию со стороны наших будущих наёмных работников. А провокации, между тем, наличествовали, но исходили исключительно от квартирмейстера «Ласточки», сиречь Кирилла Дубова. И исключительно в словесной форме, зачастую настолько тонкие, что не сразу и распознаешь. И да, я в нём ничуть не ошибся — первое впечатление оказалось единственно верным. Сволочь и прощелыга, но при этом настолько скользкий, что поневоле вызывал уважение. Просто потому, что универсальный спец типа «купи-продай-обеспечь» именно таким и должен быть. Ты такого подсознательно ожидаешь. И бываешь сильно разочарован, если попадается излишне честный, въедливый или хотя бы занудный менеджер-переговорщик. К таким сразу доверие пропадает. Вернее, не так. К людям вроде Кирюши Дубова его, доверия этого самого, нет изначально, поэтому и нет риска разочароваться в человеке. Ты воспринимаешь его таким, какой он есть, и строишь беседу в соответствующем русле. А вот что делать с честным квартирмейстером — ума не приложу.

Кстати, Николя Воскобойников как раз и принадлежал к числу последних, честных то бишь. И если бы переговоры пришлось вести с ним, вряд ли бы мы вообще склонили экипаж «Ласточки» к заключению контракта. А так мы с Кириллом немного поиграли в «гляделки», всё друг про друга моментально уяснили, и дальше переговоры пошли в рабочем порядке, то есть языками чесали уже Дюсак с Дубовым, беспрестанно изгаляясь в попытках поддеть друг друга. Но всё, опять же, исключительно в рамках. У меня даже сложилось впечатление, что в кругу местных контрабандистов и им сочувствующих такая пикировка является неотъемлемой частью переговорного процесса, этаким ритуалом, которому принято следовать. Как, например, на некоторых знаменитых базарах принято торговаться. И если этот ритуал проигнорировать, то никто из серьёзных людей больше не будет иметь с тобой дела. Вот реально. И хорошо, что Жан взвалил эту ношу на свои покатые плечи и сутулую спину, хе-хе. Ну а я всё это время сидел и, фигурально выражаясь, поплёвывал в потолок, откровенно скучая. Это если на взгляд со стороны. «В» — выдержка! Ну и «П» — профессионализм. Отец бы мной, пожалуй, после такого гордился. Получается, не зря я столько времени при нём отирался. Я имею в виду, на дипломатическом поприще.

Но знали бы вы, что творилось у меня внутри! Как вспомню, так ещё больше гордость берёт, что сдержался и не рванул пулей вон, да ещё и с дикими воплями. А этого, чтоб вы знали, очень хотелось. И тут, можно сказать, повезло, что ноги практически отнялись. С чего бы, спрашиваете? Да сам в шоке! Ксено, хе-хе. Оказалось, что мимолётное столкновение с облаком «гнуса» в пассажирском терминале и довольно длительное общение с ним же, э-э-э, «лицом к лицу» — это две большие разницы. Даже огромные.