Эадор. Кровь Властелина (СИ)

В монастырских книгах и песнях бардов сохранилось немало упоминаний об огромных нелюдях. И везде монстры описывались, как гигантские примитивные создания, движимые лишь голодом, и непонятно зачем умевшие говорить. К сожалению, все записи о троллях заносились летописцами в хроники с чужих слов. Дело в том, что только благородные и умелые герои могли пережить встречу с подобным монстром и, что ещё важнее, только они-то, по большому счету, этой самой встречи и желали. Всё из-за того, что тролль входил в так называемую "золотую пятерку". Если благородный рыцарь, или даже обыкновенный простолюдин, желал оказаться навеки воспетым в стихах бардов и стать Великим Героем, достойным стоять по правую руку от Светлого Владыки, ему надлежало сразить в поединке дракона. Разумеется, победа засчитывалась кандидату, только если за яростной битвой наблюдали, как минимум, трое летописцев из Королевского Героического Сообщества. К несчастью, драконы являлись столь подлыми созданиями, что по окончании поединка пожирали не только провалившего испытание рыцаря, но и всю его свиту, вместе с бардами, слугами и, разумеется, летописцами. Посему, чтобы не переводить ученых мужей почем зря, Королевское Героическое Сообщество ввело в обычай предварительный экзамен, или "золотую пятерку". Благородному воину, жаждущему выйти на поединок с драконом, для начала предстояло сразить: тролля, мантикору, циклопа, гиганта и гидру. Зеленокожие громилы стояли в этом списке первыми, следовательно, благородные рыцари, что называется, для разминки, начинали свой героический путь именно с них. К сожалению, подробного описания быта троллей и их обычаев никто из благородных самоубийц не составил, хотя большинство воинов и отметили, что вокруг монстров порой суетились гоблины, и кровожадные гиганты, как ни странно, их не трогали. Выяснять причины столь странного поведения вечно голодных троллей у рыцарей, как правило, не оставалось времени, их звали великие свершения. К сожалению, за всю историю Эрмса летописцы внесли в хроники имя только одного Великого Героя, собравшего "золотую пятерку", а затем сокрушившего в поединке дракона. Достойнейшим сыном Светлого Владыки стал, конечно же, благородный Джонатан Белоголовский, отец-основатель рода князей Белоголовских. Увы, с тех самых пор, прошло уже две сотни лет, да и великий род, насколько я узнал от Люции, успел порядком деградировать.

Так или иначе, но тролль действительно не проявлял агрессивности, взирая на гоблинов с полным равнодушием.

— Ну, что же, — подал голос Жупель, заметив, что мы с Люцией порядком встревожились, — пойдем, посмотрим на хозяина!

Ведомые контрабандистом, мы направились к парадному входу, над которым красовалась гордая вывеска с броским названием: "Подстреленный эльф!". Чуть ниже виднелась уже наглядная картинка: улыбающийся гоблин, гордо подняв вверх профессорский арбалет, стоял на горе эльфийских трупов. Вожделенные остроконечные уши висели на поясе смелого любителя матерой кваказябки. Луки эльфов были презрительно придавлены массивной шестеренкой. Рядышком виднелась ещё одна поясняющая надпись: "точнее, дальше, смертоноснее! Чудеса современной механики, только здесь". Мне всё больше и больше начинало казаться, что мы сами затягиваем петли на собственных шеях.

У массивной дубовой двери нас встретили двое гоблинов, вооруженных кривыми кинжалами. Ещё один нелюдь настороженно выглядывал из окна второго этажа, крепко держась за точно такой же, как у Жупеля, арбалет.

— Покупатели? — строго спросил один из стражей.

— Постоянные, — улыбнулся Жупель.

Приглядевшись, гоблин узнал контрабандиста. Широко улыбнувшись, охранник распахнул массивную дверь, и мы зашли внутрь.

Жупель заранее предупредил нас, чтобы мы не делали глупостей… раньше времени. Тяп-Ляпика в Гадючьих Топях боялись и уважали, а какой-либо его поделкой мечтал разжиться каждый гоблин. Разумеется, никаким профессором Тяп-Ляпик не был и в помине, его так называли "за глаза". Однако, отсутствие надлежащего образования нисколько не мешало хитрозадому нелюдю придумывать и конструировать смертоносные арбалеты и самострелы. Для трусливых по натуре гоблинов возможность "ухлопать" противника, не сходясь с ним в рукопашную, дорогого стоила. Дорогого в самом прямом смысле, ибо о ценах, заламываемых Тяп-Ляпиком, иначе как матом и говорить-то было не принято. Тем не менее, все понимали, что жизнь дороже.

Перед тем, как приблизиться к лавке, я и Люция устроили Жупелю настоящий допрос, попытавшись разузнать как можно больше о профессоре. Увы, к рассказу Кхмыри наш контрабандист не смог добавить почти ничего нового. Гоблин ограничился лишь небольшой историей о своем любимом арбалете, коий являлся типовым примером для всех творений Тяп-Ляпика.