Эадор. Кровь Властелина (СИ)

От дворца, подобно паутине, в различных направлениях тянулись выдолбленные в каменной породе дорожки, по которым были проложены ржавые металлические желоба. Поначалу я не смог понять, для чего они предназначены. Но затем, увидев рядом группу молодых гоблинов, державших в руках короткие деревянные лопаты, я обо всем догадался, а ударившая в ноздри жуткая вонь только подтвердила мои подозрения. Желоба использовались для слива сточной воды, вот только самой воды в них не было и в помине. Сюда из года в год сбрасывались все продукты жизнедеятельности обитателей дворца и близлежащих богатых домов. Действительно, не бежать же правящему монарху справлять царственную нужду через весь город на болото. Видимо, гоблины, строившие город, предполагали, что дожди, коим в болоте полагалось идти часто, сами заполнят желоба водой и вынесут все отходы на окраины, прямо в топи, создав тем самым вокруг Гадюшника дополнительное кольцо обороны. О правилах грамотного устройства канализации здесь и слыхом не слыхивали. Когда же небо, как сейчас, было чистым, а дождь и не думал начинаться, к работе привлекались увиденные мной рабочие. Им следовало уже лопатами выскрести отбросы и испражнения за город или хотя бы подальше от дворца и его изнеженных обитателей. Интересно, и где только городские власти нашли тружеников? Я бы не взялся ни за какие деньги!

В этот момент к рабочим-гоблинам подошел толстый стражник.

— Ну, и чего стоим, а?! — рявкнул он, — не ясно объяснил? Кто вычистит свой желоб первым, тот может быть свободен. Менее расторопные будут досиживать срок в долговой яме. Ну, а самый медлительный отправится прямиком к гидре на обед!

Стражник довольно рассмеялся. Рабочие поспешили ухватить покрепче лопаты и со сногсшибательной скоростью начали отбрасывать нечистоты, по принципу: "Загребай больше, бросай дальше, пока летит — отдыхай!". Только тут я заметил на их ногах толстые цепи кандалов. Всё встало на свои места. Да уж, только гоблины знали, как воодушевить и привить рабочее настроение другим гоблинам. О! Светлый Владыка, неужели ты мог ошибиться и, прежде чем сотворить человека, вылепил из грязи вот этих вот мерзких созданий?!

По счастью, до дворца мы добрались без происшествий. Никто не торопился завязать разговор со стражей, дабы выяснить, куда это солдаты ведут незнакомых людей. Пройдя через загаженную "парадную" арку, мы оказались внутри дворца, а точнее, в невысоком, но просторном зале. Нельзя сказать, что гоблины оказались начисто лишены чувства прекрасного. Кое-где на стенах висели богатые ковры и картины, а на высоких деревянных треножниках стояли когда-то роскошные пузатые вазы. Конечно же, всё это было украдено. По большей части у людей, хотя попадались и работы полуросликов, гномов и даже полудиких человекоящеров, со свойственной только их культуре любви к пестрым, крикливым и несимметричным узорам. К сожалению, сырость на стенах успела порядком испортить целый ряд интересных работ. Так, на ближайшем ко мне старинном мольберте краска успела настолько "поплыть", что становилось решительно непонятно: то ли на картине изображена сцена знаменитой проповеди Феофана Миролюбского об "осуждении чернокнижества", произнесенной им на главной площади Алиссии почти двести лет назад; то ли это был акт сожжения на костре ведьмы Глиронды. В любом случае, оба исторических сюжета тесно переплетались между собой, поскольку обвинение колдунье вынес всё тот же Великомученик, сразу по окончании вышеуказанной проповеди.

Чуть дальше, у противоположной стены зала, расположились статуи гоблинских королей. Видимо, это были уже поделки местных искусников. Откровенно говоря, памятников оказалось маловато, не более дюжины. Королей у гоблинов, насколько я смог понять из рассказа Жупеля, только за последние три десятка лет успело смениться куда больше. Впрочем, нелюдей можно было понять. Все статуи походили одна на другую: уродливые, зеленоватые, чуть перекошенные. Вдобавок, если верить скульпторам, одевались короли гоблинов из одного гардероба, что неудивительно, так как по росту и телосложению они все были, как на подбор: низенькие и толстые. Так что держать во дворце более дюжины ничем не отличающихся друг от друга памятников — даже для гоблинов чересчур.

Стоило нам войти во дворец, как помощник советника Трыха заново воспарил духом и чувством собственной важности.

— Почему в прихожем зале столько грязи и пыли, а?! — рявкнул он, — где все слуги?! А ну, быстро приберитесь и пошлите за советником Кхмырей! Он будет судить обидевших меня людей. По-вашему, советник может вершить справедливость в таких условиях!?

Подпирающие стены стражники вяло зевнули. Две немолодые служанки, пытающиеся без особого успеха очистить пол лысыми метелками, даже не подали виду, будто стараются работать быстрее. Очевидно, во дворце к Трыхе относились далеко не с тем уважением, что в городе.

— Вы что, глухие?! — надрывался помощник, — а ну, быстро, марш за советником Кхмырей!

Взгляды, подаренные Трыхе охранниками, красноречиво говорили: "От твоего рева он сам сейчас прибежит!".