Эберрон: Дело О...

– Разговор зашел в тупик, Лу. Много слов, а итог один – ты проиграл. Даже если меня вскоре выкинет за борт, тебе от этого легче не будет. Завтра весь Орден узнает, что ты предатель – хотя Шестеро тебя разбери, я хотел по-хорошему. Верно говорят, что Дому наемников верить нельзя. Что с тобой сделает Коготь и твой гильдмастер, я не знаю, но вряд ли мы еще встретимся, так что прощай, Лу.

Быстрой походкой, характерной для тех, кто много времени проводит на борту корабля, морского ли, воздушного ли, Диран вышел из камеры. Дверь захлопнулась с тяжелым грохотом, оставив у меня неприятное дежа-вю.

Луис несколько секунд невидяще смотрел в пустоту, прямо сквозь меня, а я судорожно размышлял, что же мне теперь делать. Выражение отчаянной решимости на лице моего врага подошло бы записному игроку в карты, продувающему последние медяки и все еще продолжающему надеяться.

Наверное, мне полагалось испытывать злорадное удовлетворение. Или желание разделаться с беззащитным врагом, ударив исподтишка мощной боевой магией. Или хотя бы обычную ненависть. Хоть что-нибудь. Но… я не чувствовал ровным счетом ничего, кроме усталости и досады на то, что легкие пути снова закрыты. Убить Луиса на месте не хотелось, к тому же это была бы крайне нерациональная трата заклинания, уйти незамеченным не представлялось возможным, и что делать?

Придя к какому-то невеселому выводу, Луис жестко усмехнулся и одним глотком допил оставшуюся бутылку валенарского. Затем взглянул на дверь, и сопровождаемая коротким ругательством бутылка полетела вслед Дирану д'Лирандар.

Военные рефлексы сработали безукоризненно – я рухнул на пол, уходя от атаки и сбивая заклятье невидимости, и только когда бутылка с сочным хлопком ударилась о дверь, разлетаясь по всей камере, понял, какой же я кретин.

Луис глядел на меня с выражением безграничного удивления. Со стола, который я задел при падении, медленно кружась, слетел алый лепесток. Я поймал его, растер между пальцами, развеивая заклинание. Вздохнул, поднялся и мысленно сосчитал до десяти, гадая, какой из дурацких вопросов Луис задаст первым.

На счете «семь» он очнулся.

– Ты еще жив?

Я пожал плечами:

– Как видишь. Несмотря на все твои старания, – я протянул руку к Цветку. Лепестки задрожали, растворяясь под моими пальцами.

Луис, прищурившись, смотрел на это. Затем понял.

– Надо было ее убить, – сказал он, очевидно, имея в виду Кианну.

– Был бы тебе крайне обязан, – в тон ему произнес я.

Разговор выходил идиотским. И к тому же бессмысленным.

– Что тебе тут нужно?