Ёбург

В 1996 году на аллее Ледового дворца спорта воздвигли третий мегалит Грюнберга – памятник воинам-спортсменам Урала. Срываясь с постамента, в бой рвались три солдата. Скульптурная группа была построена с эталонной советской экспрессией. Грюнберг изваял воинов общим массивом, только головы торчали отдельно, и ехидные горожане прозвали памятник Змеем Горынычем.

Памятник маршалу Жукову

А потом (к зависти коллег) Грюнберг сдружится с Росселем – у них у обоих мышление титанов.

В 1997 году Грюнберг будет оформлять резиденцию Росселя, и в 1998 году Грюнберга наконец-то примут в Союз художников. В 2002 году в Невьянске возле знаменитой наклонной башни встанет грюнберговский памятник Никите Демидову и Петру I, а в 2006 году в деревне Харёнки на острове посреди реки Чусовой взлетит на постамент конный Акинфий Демидов с пикой и флагом – на этот памятник смотрят окошки дачного коттеджа губернатора Росселя.

В Екатеринбурге же Грюнберг прогремит в 2003 году благодаря памятнику царской семье рядом с Храмом-на-Крови. Сюжет композиции таков: император Николай с цесаревичем на руках спускается по лестнице в подвал Ипатьевского дома, а жена и дочери крестятся и идут на смерть вслед за главой семьи. Хотя соавтором памятника будет обозначен Антон Мазаев, сын главного архитектора области, зрители сразу учуют в этой работе лихую десницу Грюнберга.

Памятник безжалостно ославят. Священники заворчат, что страстотерпцы стоят спиной к храму. Историки скажут, что цесаревичу на вид лет семь, хотя на деле было четырнадцать, и что у юных царевен кресты выложены поверх платьев, как у девиц из домов терпимости. Искусствоведы скривятся: дескать, ансамбль распадается на части. Публика будет изумлена неславянским видом Романовых и крестным знамением императрицы, похожим на пионерский салют.

Владыка Викентий подметит, что Романовы здесь не смиренные, а мятежные. «Небрежное отношение к святости», – поставит диагноз владыка. Оно и верно. Для Грюнберга ситуация жертвенности – это советская жертвенность борьбы, это пламенные молодогвардейцы, самоотверженные и аскетичные герои-панфиловцы, яростные атлеты Мамаева кургана. Грюнберг окажется соцреалистом в иконописи.

После шквала критики обозлённые скульпторы попытаются исправить дело: полезут зубилами срубать кресты с одежд и «славянить» лица. Такую коррекцию общество воспримет как повторное кощунство и смирится с тем, что уже есть.

Грюнберга назойливо сравнивали с Церетели, хотя памятники Грюнберга не были циклопическими, а эталоном для Грюнберга правильнее считать изваяния Вучетича – Родину-Мать или Воина-Освободителя. Гордый Грюнберг с его руганью и бурной искренностью – не придворный художник, а Последний Солдат Империи.

Он промахивается в анатомии и в пластике, его художественные средства и бытописательская эстетика устарели, иллюстративность его – лобовая, вульгарна его помпезность, но при этом его диковатые творения грубиянски выразительны.

Он махровый соцреалист, вот только соцреализма уже нет: СССР закончился, империя рухнула. Архаика Грюнберга – попытка жить после Армагеддона так, как жили до Армагеддона. Косноязычие – от того, что советский художественный язык умер, окостенел. А страстность – как удары электричества от дефибриллятора. Неистовый скульптор Константин Грюнберг – герой, который, защищая идеалы, с гранатой в руке бросается под вражеский «Тигр», но вокруг-то World of Tanks.

P. S. В 2013 году Грюнберга осенят чудовищные идеи хайтек-академизма.

На въезде в Екатеринбург со стороны аэропорта Кольцово можно построить огромную Триумфальную арку о 16 колоннах, а наверху чтоб стояла квадрига, которой управляет могучий Старик Урал с молниями в ручище: то ли Илья-пророк от чёрной металлургии, то ли муниципальный Зевс-громовержец.