Ecce Homo. Как становятся самим собой

Вы, высшие люди, каких встречал мой взор! в том сомнение мое в вас и тайный смех мой: я угадываю, вы бы назвали моего сверхчеловека – дьяволом! Так чужда ваша душа всего великого, что вам сверхчеловек был бы страшен в своей доброте…

Из этого места, а не из какого другого следует исходить, чтобы понять, чего хочет Заратустра: тот род людей, который он конципирует, конципирует реальность, как она есть: он достаточно силен для этого – он не отчужден, не отдален от нее, он и есть сама реальность, он носит в себе все, что есть в ней страшного и загадочного, только при этом условии в человеке может быть величие …

6

– Но еще и в другом смысле я избрал для себя слово имморалист как мой отличительный знак, как мой почетный знак; я горд тем, что у меня есть это слово, выделяющее меня из всего человечества. Никто еще не чувствовал христианскую мораль ниже себя; для этого нужна была высота, взгляд в даль, до сих пор еще совершенно неслыханная психологическая глубина и бездонная пропасть. Христианская мораль была до сих пор Цирцеей всех мыслителей – они были у нее в услужении. – Кто до меня спускался в пещеры, откуда несется кверху ядовитое дыхание от этого рода идеала – клеветы на мир? Кто хотя бы только осмеливался предчувствовать, что это пещеры? Кто вообще до меня был среди философов психологом, а не его противоположностью, «мошенником более высокого порядка», «идеалистом»? До меня еще не было никакой психологии. – Здесь быть первым может оказаться проклятием, во всяком случае это рок: ибо и презираешь, как первый … Отвращение к человеку есть моя опасность…

7