Еда

Я сидела за столом и читала.

Книжку я удобно пристроила между тарелкой и сахарницей.

И старалась есть аккуратно, чтобы не забрызгать жиром страницы.

Мама сидела у мусорного ведра и чистила картошку.

— Мелкая… — пробурчала она. — Час тут провожусь, а съедим за два раза.

Я только пожала плечами.

— Чего ты все время читаешь? — продолжала мама.

— Это по учебе…

— Что по учебе? — Мама обернулась в мою сторону. Нож как-то угрожающе блеснул в ее руке. — Я тебя спрашиваю: чего ты все время читаешь? За столом читаешь, в туалете читаешь — жрешь и читаешь, срешь и читаешь! Конечно, если все читать и не думать о том, что ты сейчас делаешь, так и будешь толстеть! Посмотри на себя!

— Мама! — От резкого взмаха ложки на страницу все-таки попало несколько брызг.

— Вон какую морду наела! — Не унималась мама. — Я уже молчу про нижнюю часть туловища! Одежда на тебе трещит!

— Мама!

— Что «мама»? Откормила мама корову на свою голову!

Я вскочила из-за стола и, схватив книжку, бросилась вон из кухни.

— А не доела чего? — крикнула мне вслед мама.

— Сама доедай!

Так вот и оставались на страницах книг следы жирных капель и моих слез.

Пожалуй, я сама состою из жира и слез. Где-то пятьдесят на пятьдесят.

Шоколадки

Фольклор не всегда прав. Знаете этот анекдот про хо… украинца, который если не съест, так понадкусывает? А я вот родом оттуда. Но это не про меня анекдот, ей-ей. Это про мою сестру.

Как-то раз заглядываю я в нижний ящик стола — а там — ну ничего ж себе! — рядком лежат шоколадки: «Марс», «Сникерс», «Баунти», «Натс», «Пикник»… В общем, ассортимент коммерческого ларька 90-х. И все — вскрыты! И от всех — невооруженным взглядом видно! — кусочек откушен.

Это что такое?

Зову сестру. Вот она, пришла. Волосы на прямой пробор расчесаны, и с обеих сторон — ряды разноцветных заколочек, плотно-плотно друг к другу пригнаны, по тогдашней школьной моде. Свитер шерстяной зелёный мамой связан, джинсы — добрые люди отдали, а полосатые разноцветные носочки — шик, шик! — на рынке куплены. Очки в розовой оправе. И взгляд сердитый.

— Откуда у тебя — это? — говорю я тоном, каким в сериалах родня выкатывает предъявы подростку, у которого нашли травку.

— Купила…

— А деньги откуда?

— Со сдачи скопила… — правдоподобный ответ.

Задаю самый главный, самый животрепещущий вопрос:

— А не поделилась почему?

— Это экспериме-е-ент…

— Чего?

— Я хотела понять, какая из них вкуснее…

— И? — только и смогла сказать я.

— Не поняла. Я только по разу от каждой откусила. А больше в меня не лезло. Они слишком сладкие. — Вид у нее был виновато-растерянный.

Надо было спасать эксперимент.

— А давай наоборот сделаем: ты сперва выберешь самую невкусную. И отдашь мне — я доем. Потом попробуешь оставшиеся — и опять выберешь самую невкусную… И так далее… Ну?

Но, откусив еще по разу от каждой шоколадки, сестра вновь зависла:

— Наверное, самая невкусная — вот эта, в ней изюм. Не люблю изюм. Хотя, может быть, вот эта еще хуже — на зубах вязнет, еле прожевала. И еще один претендент — вот эта, какие-то в ней странные опилки…

— Это кокос!

— Ну кокос… Хотя все-таки, наверно, изюм хуже… Не зна-а-аю…

— Ты просто делиться не хочешь! — стала сердиться я. — Жадина!

— Я просто не могу выбрать!

— Тогда ты тормоз!

— Нет, я не тормоз!

— Жадный тормоз!

— Нет!

— Тормознутая жадина!

— Нет! — сестра не на шутку разозлилась. — Я учёный! Я провожу эксперимент!

— Ну и проводи! А мне надоело! Я пойду чай пить! Тем более что мама халвы купила.

Я развернулась и ушла, а сестра так и осталась наедине с батареей шоколадных батончиков. Думаю, она так и не определилась, который из них вкуснее. Она потом так же и между мальчиками выбирала — в которого влюбиться. Влюбиться, конечно, безответно, как полагается в таком возрасте, и писать в дневнике разноцветными ручками: «Сегодня весь день прогуливалась по коридору второго этажа в надежде увидеть его…» Только каким цветом написать это «его»? Тоже ведь поди выбери!

А эксперименты сестра стала проводить уже в вузе. Она на химфаке училась.

Студенческие буфеты: сравнительная характеристика

В моем родном вузе в буфете стоял электрический самовар. Если кто экономил, можно было приходить со своей кружкой и набирать кипяточку. Я так и делала. И чай и сахар (два кусочка) с собой брала.

И бутерброд с колбасой.

Я добилась этого бутерброда в ходе яростных боев с бабушкой.

Бабушка мне упрямо навязывала бутерброд с салом.

Нет, я любила сало, даже очень. Но есть в университете бутерброд с салом, как будто я из деревни! Да что обо мне подумают! Поэтому я требовала бутерброда с колбасой.

— Ты бы еще кровянку мне дала! — оскорблялась я.

— Так ты же любишь кровянку! — недоумевала бабушка.

— Бабушка! Ну как ты не понимаешь! — ныла я. — Ну я сама колбасы куплю!

— Что ты, что ты… — причитала она. — Ладно, ладно… Я куплю тебе колбасы.

И бабушка покупала какую-то самую дешевую резиновую колбасу, но если ее класть на хлеб с маслом, то ничего, есть можно.

А потом я поступила в Петербургский университет и уехала из дому. У меня было очень мало денег, а кушать хотелось сильно. И постоянно.