Еда и патроны. Прежде, чем умереть

Бля, аж в ушах зазвенело. Я с трудом разлепил веки. В ореоле тёплого света возник силуэт головы, шеи и плеч. Довольно широких для женщины плеч. Ведь голос был женским, хоть и слегка низковатым.

— Сукин сын, — произнёс голос чуть раздражённо, но в то же время удовлетворённо. — Я уж думала, ты не очнёшься. Как самочувствие?

Глаза чуть попривыкли к свету и силуэт дополнился чертами лица, довольно привлекательными, даже весьма, но...

— Ты кто — нахуй — такая?! — схватил я левой рукой шею прекрасной незнакомки, удивившись при этом, что рука свободна. Схватил бы и правой, но грудь, чуть ниже ключицы, прострелила резкая боль.

— Спятил?! — захрипела незнакомка, рубанула мне по предплечью и, освободившись, отскочила прочь. — Ты что? — произнесла она почти обиженно, потирая шею. Это же я, Ольга.

Ольга? Какая — в пизду — Ольга? Я что, женат? Какого хера тут происходит? Где я? Меня начала охватывать паника. Голова адски болела, будто в лоб гвоздей набили и хуярили по ним рашпилем. При этом нестерпимо хотелось ссать, но не под себя, ведь ещё не известно, могу ли я подняться, а лежать обоссанным — это не для Жнеца.

— Кол, — чуть склонилась незнакомка вперёд, — ты помнишь, что произошло?

Конечно помню, дорогуша. Я очнулся и охуел — вот, что произошло.

— Нет.

— Вообще ничего? Чабан, Коновалов, Гнутый? Нет? Стас, Павлов, Легион?

— Чего ты от меня хочешь?

— Вот дерьмо.

— Моя голова... Что с ней?

— Болит?

— Нет — блядь — за причёску переживаю.

— Ты пулю бровью поймал. Рикошет — повезло. Но голове всё равно досталось, — незнакомка сделала шаг ко мне, присела на корточки и, состроив крайне озабоченную мину, спросила: — Кол, что ты помнишь?

Странный вопрос. Так мне сперва показалось. Да много всего. Тебе с самого начала перечислять? Но потом, пересиливая головную боль, я попытался сконцентрироваться на своих воспоминаниях и... мне стало страшно. Этот страх не был рациональным. Я понимал, что в данный момент мне ничто не угрожает, но я не понимал, кто конкретно находится сейчас в безопасности. «Я» — такое ёмкое понятие, но что оно означает, если вдуматься? Физическая оболочка с развитыми инстинктами и рефлексами — это не «Я». Этого слишком мало для личностной идентификации. Это всё равно, что назвать вином пустую бутылку из-под него. Вот же срань, я помню всю эту хуету, явно попавшую в мою голову извне, но не помню своего имени. Помню глупые байки, но не помню, где и когда я родился. Всё фрагментировано, и эти фрагменты всплывают в памяти без контекста, они как мозаичные осколки, разбросанные, где попало. И у меня такое ощущение, что этих осколков гораздо меньше, чем должно быть. А что, если я никогда не соберу их все? Что, если не вспомню?

— Помоги мне, — неожиданно для себя самого чуть ли не взмолился я, глядя на хмурящуюся незнакомку.

— Конечно, — кивнула она, и добавила после небольшой паузы: — Но ты должен рассказать обо всём, что помнишь.

— Зачем? В башке сраная мешанина из каких-то обрывков.

— Так я пойму, с чего начинать, а это сэкономит нам время. Мы уже слишком много его потеряли.

— Долго я ту валяюсь?

— Третьи сутки пошли.

— Бля... — отчего-то расстроила меня эта новость, хотя куда и зачем тороплюсь — я не помнил. — Мне по нужде надо.

Ольга улыбнулась, взяла с тумбочки судно и ловко пристроила его мне под одеяло.

И я рассказал. Рассказал всё, что смог наскрести в своём дырявом черепе — разговоры, образы, имена, ощущения, мысли. Должно быть, со стороны это выглядело как бред сумасшедшего, но Ольга слушала очень внимательно, не перебивала, даже тогда, когда я нёс несусветную околесицу, по ходу дела понимая, что не могу вспомнить нужные слова. Она помогала, подсказывала, направляла. Кое-что дополняло мои жалкие крупицы воспоминаний, кое-что — вводило меня в ступор, заставляло до рези в глазах напрягать память, но чаще всего безрезультатно. Мы начали разговор, когда за окном было темно, а окончили засветло. В горле пересохло, я попросил пить.

— Что это за дом? — отхлебнул я из поднесённой к губам кружки.

— Пригород Сызрани. Подумала, здесь будет спокойнее.

— Хозяева убиты?

— Нет, Кол, — утёрла Ольга мне губы с таким видом, будто услышала какую-то несусветную пошлость. — Я им заплатила, за неделю.

— Очень глупо.

— Свои привычки ты не забыл.