Еда и патроны. Прежде, чем умереть

— Разумно, но слишком пресно. «Один народ! Один рейх! Один фюрер!» —позабористее, конечно, будет. Вон как в башке засело. А вашим бормотанием толпу не заведёшь. В этом деле ведь что главное — чтобы было кратко, хлёстко, воодушевляюще. А смысловая нагрузка — дело десятое. Вы найдите себе кого-нибудь с языком подвешенным, а то под такую душноту народ за вами не пойдёт, на войну-то. Да и выучку прежде подтянуть не помешало бы. Мир объединять собрались, а подходы минировать не научились, теоретики бля.

Мы вышли из подъезда, и я стволом направил своего нового знакомого в сторону багги:

— Город хорошо знаешь?

— А сам-то как думаешь?

— Подерзи мне ещё. Лезь в машину.

— На север ты не прорвёшься, мосты охраняются, — начал гид, дождавшись, когда я сяду за руль. — Тебе сейчас на северо-восток надо, до Смышляевского путепровода, а там...

— Сначала мне надо в ваш штаб, — прервал я построение плана эвакуации.

— Зачем? — вылупился на меня капрал окулярами ПНВ.

— О твоём проёбе доложить. Не ссы, шучу. Про золото слышал?

— Ах вот в чём дело...

— А ты думал, вся эта пиздобратия тут ради вашего лазерного шоу?

Капрал как-то нехорошо усмехнулся и помотал головой:

— У меня для тебя плохие новости.

Признаюсь, в этот момент холодок пробежал по моему загривку, и мошонка сжалась так, что яйцам стало больно. Я с меньшим ужасом услышал бы, что у меня рак жопы, что Земля сошла с орбиты, что все люди братья... Но только не это. Господи, пожалуйста, только не это.

— Золото, — продолжил капрал с такой чёткой артикуляцией, будто наслаждался произносимыми словами, как спелым инжиром, — уже не в штабе.

— Повтори, — выдохнул я и передёрнул плечами, испытав толику жуткого мазохистского удовольствия.

— Золото не в штабе. Его увезли.

— Откуда знаешь?

— Я должен был его сопровождать, но меня заменили в последний момент.

— Когда увезли?

— Сегодня вечером.

— Куда?

— Это знает только капитан и командиры экипажей.

— Экипажей... Сколько машин в группе?

— Два броневика.

— Два броневика... — повторил я, всё ещё пребывая в едком тумане отчаяния. — Два броневика?

— Да.

— Не БТРы, не БМП, просто, два бронеавтомобиля?

— Да...

— С пулемётами на крышах?

— Ну, да. Почему ты...?

— Так это был не патруль?!

— Какой ещё патруль?

— Су-у-у-ука... Сука! — схватился я за голову. — Он же под сывороткой говорил, что золото в штабе!

— Да о чём ты?

— Мы разъебали ваших курьеров! — схватил я капрала за грудки. — На севере Московского шоссе! Допросили рядового, накачав его амиталом натрия до бровей! И он сказал, что золото в штабе! Ясно тебе, Витя?!

— Но, — боязливо съёжился тот, — рядовые были вообще не в курсе, что перевозят.

— Ебаные вы конспираторы! — встряхнул я капрала и помотал раскалывающейся от тревожных мыслей головой: — Мы должны найти броневик.

— К... Какой броневик?

— Тот броневик, Витя, который увёл у меня из-под носа один гнусный тип по имени Станислав. Не спрашивай, всё очень сложно. Просто скажи, куда он мог деться, если погнал по шоссе в сторону центра. Скажи мне, Витя, пожалуйста, скаж-ж-жи.

Меня затрясло.

— Ты в порядке? — отстранился капрал, насколько позволяла удерживаемая моими побелевшими пальцами куртка.

— Нет. Нет, я не в порядке. Я чертовски не в порядке.

— Э... Ладно. Если в центр с севера... Ему пришлось бы свернуть налево по улице Авроры. Аэродромная перекрыта, значит, дальше на Гагарина или...

— Где это?

— Рядом. Если только не решил бросить машину, он должен быть где-то рядом.

— Сучье... — повернул я голову на звук, напоминающий мягкий щелчок хорошо смазанных металлических деталей, — ...вымя. Вниз!!!

ВСС клацнул метрах в пятидесяти, и пуля высекла искры из пробитого капота багги.

Я дал по газам, машина пошла юзом, поливаемая очередью, и только благодаря моим незаурядным талантам экстремального вождения в позе эмбриона, свернула за угол здания, не потеряв ни одного из членов своего экипажа.

— Слушай очень внимательно, — ухватил я Витю за шею и притянул к себе. — Я охочусь на людей с девяти лет. Попробуешь сбежать — найду, отрежу кисти, стопы и челюсть. Всё оставшееся до своей бесславной кончины время ты будешь горько жалеть о совершённой глупости. Понял?

Капрал молча кивнул.

Я достал ещё две стяжки, первой перетянул щиколотки моего проводника в светлое будущее, а второй прицепил его связанные руки в трубе каркаса, и вставил служивому в рот откромсанный лоскут его собственной штанины:

— Не унывай, скоро вернусь.

После чего взял «Скаут», вылез из машины и отпустил вожжи рвущегося на волю ража.