Эдди Рознер: шмаляем джаз, холера ясна!

Особенно запомнилось зрителям шоу, которое демонстрировал оркестр, исполняя эллингтоновский «Караван». Здесь всё было продумано до мелочей – не только музыка, но также сценография, дополнительный реквизит, «верблюд», двигавшийся по сцене, увеличиваясь в размерах. Желтый свет должен был создавать ощущение песчаной пустыни. Отдельный прожектор предназначался для «верблюжьей шкуры», под которой играл оркестр.

Весной Рознеру рукоплескал Париж – выступления в лучших концертных и кинозалах: Mari vaux, «Плейель»[14], в мюзик-холле ABC в очередь с такими звездами кино и эстрады, как Морис Шевалье, Мари Дюба, Люсьен Бойе… На афишах имя Рознера соседствовало с именами Даниэля Дарье, Мистингетт, Фернанделя.

Апогеем парижских гастролей стала возможность записаться на пластинки. По некоторым сведениям, продюсеры парижской «Колумбии» объявили о своей готовности выпустить диски оркестра при одном условии: польских музыкантов хотя бы частично должны были заменить местные – французы, бельгийцы, голландцы… Проблема состояла не в качестве игры, а в требованиях профсоюза. Пришлось согласиться. В результате Ади и его бэнд наиграли пять пластинок с десятью композициями, из которых четыре диска увидели свет.

Какое прекрасное время! Турне по югу Франции и в Монако, выступления в шикарных местах – Лазурный берег, Монпелье, Монте-Карло.

Можно себе представить, как Рознер шел по набережной Ниццы в сторону Старого города. По левую руку – отели, виллы и жилые дома. Впрочем, дома ли это? Какая-то сказочная декорация, киноидиллия в павильоне. Антуража в избытке. Округлые башенки и эркеры, маркизы и решетчатые ограды, балюстрады, балконы и лепнина на фоне южных растений. А яхты, бросающие якоря в бухте Ангелов! Посетив знаменитый цветочно-фруктовый рынок, отделенный от порта цепью низких зданий, Ади выходил на площадь Юстиции и, сев за столик в одном из кафе, заказывал коньяк…

Прощай, Ади…

После жаркого июня в Монако наметился Амстердам, а за ним – возможность скандинавско-балтийских гастролей. Барабанщик ван Клиф, фламандец с еврейскими корнями, настолько понравился Рознеру, что Ади позволил ему привести с собой целую когорту соотечественников, которые полностью заменили польских музыкантов. В маркетинговых целях оркестр уже в январе решили рекламировать как американский.

Ади изменил последнюю букву своего имени – с i на y. Такая транскрипция в английском прочтении давала единственно возможный результат – Эди. Теперь «американизированы» были фамилии и имена оркестрантов. Так, саксофонист Тони Хельвег стал Тони Эльманом, а его коллега Аб Струик – Бертом Стритхэмом. Контрабасист Яаап Сайет превратился в Джима Сэйета, а сам Морис ван Клиф – в Вэнклива… Отдельным номером в шоу-программе бэнда фигурировал танцевальный дуэт Кохрейн Систерс. Америка и другим путем напомнила о себе: сестра Эрна из Нью-Йорка прислала Эди гарантийный лист на эмиграцию в США. Однако прерывать турне Рознер не решился.

Бабье лето оркестр встретил в Дании: 16 сентября – выступление в Копенгагене, через десять дней – в Аальборге. Из Дании путь лежал в Латвию, на балтийское побережье.