Эдди Рознер: шмаляем джаз, холера ясна!

Юрий Цейтлин:

Армейские начальники… не раз предлагали Рознеру поехать с концертами во Внешнюю Монголию. Рознер, конечно, давал согласие, и на этом всё заканчивалось. В Хабаровске было приглашение выступить на Южном Сахалине. И опять согласие, и опять тишина. Музыканта-беженца уважали, признавали, но не доверяли его анкетным данным. «Не наш!»…

…Все жили в одном вагоне – по шесть человек в купе. Только у Рознера с женой, дочкой и няней было отдельное купе. Семейные мужчины спали на боковых полках, уступив удобные места женам или детям.

– Майн либер Ади, – шутливо спрашивал Лямпель, – почему все станции здесь называются «Кипяток»?

Кипяток – первая надпись, которая бросалась в глаза на фасаде любого вокзала.

Постепенно вагон с оркестром приближался к Тихому океану. Удалось раздобыть даже второй вагон: такой роскошный подарок стал возможен благодаря романтическим отношениям между певицей оркестра Зоей Ларченко и начальником Восточно-Сибирской железной дороги.

Владивосток был чреват контактами с иностранцами – американскими моряками.

Юрий Цейтлин:

На встрече Нового года в ресторане гостиницы «Челюскин» американцы оказывали нашим артистам особые знаки внимания и провозглашали тосты в нашу честь… Мы же отвечали улыбками, кивками, поднятием бокалов, но все издали. Если вы не догадались почему, то я поясню. Перед первым концертом во Владивостоке на репетицию при шел человек в штатском и предупредил: «Улыбаться, но не общаться».

Неприятности были у Юрия Благова, который не прислушался к предупреждению…

Помимо заморских случались и другие гости.

…Однажды с женой нашего солиста, гитариста Луи Марковича, Ирен заговорил на улице очень симпатичный молодой человек, – продолжает свой рассказ Цейтлин. – Узнав, чья она жена, он предложил подвезти Ирен до гостиницы. По дороге молодой человек говорил, что он поклонник джаза и… пригласил ее с мужем отобедать в ресторане гостиницы. Ирен позвала мужа, а заодно и его друга-скрипача с женой. Необходимо отметить, что жена скрипача была «наша». Обед, как выражаются дипломаты, прошел в дружеской обстановке. За обедом еще выяснилось, что молодой человек, пригласивший всех на обед, не кто иной, как сын китайского дипломата.

На другой день Ирину и Луи вызвали «куда следует» и спросили:

– Почему вы жаловались, что вам плохо живется в Советском Союзе? Ну а потом, как говорится, на первый раз отпустили. Тут надо еще отметить, что скрипача с «нашей» женой никуда не вызывали!

Кстати, о дипломатах. Некий американский дипломат во Владивостоке хотел лично познакомиться с Рознером. Руководитель Госджаза благоразумно отказался от встречи.

Первое мирное лето

В новом, 1944 году оркестр наконец-то поехал на Запад. «Коллектив обслуживал действующую армию, заслужив благодарность от командующего 1-м Белорусским фронтом Маршала Советского Союза Рокоссовского К. К.», – отмечал Рознер.

Эдди навсегда запомнился концерт на позициях. Из кузовов двух рядом стоявших грузовиков соорудили сцену. После концерта кто-то из бойцов подарил ему гвардейский значок. На обратном пути напоролись на мину. Был ранен трубач Григорий Пирцхелаури. Саксофонист Борис Байдуков лишился ноги. Оказался прикованным к постели тромбонист Павел Кошкин[22].