Эдди Рознер: шмаляем джаз, холера ясна!

Признаний в шпионской деятельности от Эдди не добились. Может быть, потому что на статье «шпионаж» не слишком настаивали? Конечно, заманчиво сделать Адольфа Рознера «тройным агентом», «резидентом», работающим сразу на несколько иностранных государств. В каких только странах не побывал Рознер перед войной! Его родственники оказались разбросаны по всему миру. Ко всему прочему Эдди могли припомнить дальневосточный «компромат» – общение с американцами, инцидент с Юрием Благовым, наконец, бегство братьев Гаррисов в Польшу. А выбить показания проще простого.

Виза Абакумова в деле Рознера

В шестидесятые годы певица Нина Бродская «обратила внимание на то, что у Рознера два больших пальца обеих рук выглядели очень необычно. Ногти были в сплошных вмятинах и выглядели уродливыми». Бродская поинтересовалась причиной.

– Золотко! Это всё сделали на Лубянке, – ответил Рознер, пытаясь двумя фразами замять разговор. Но Нина не унималась: «Почему?»

«– Чтобы я больше никогда не мог играть на своей трубе. Они мстили мне, вставляли пальцы в специальный станок и зажимали их с такой силой, что я порой терял сознание… – сказал мне Рознер, но, заметив в моем лице резкую перемену, тут же постарался сменить тему, переведя беседу в веселое русло».

Уж не вмешался ли любитель фокстрота министр В. С. Абакумов, ограничив следователей минимальной задачей? Новая установка звучала правдоподобнее: Рознер намеревался через Польшу выехать в США.

Блюз Казачьей горы

Семь лет спустя в письме на имя председателя Совета Министров СССР Г. М. Маленкова Рознер так реконструировал свое тюремное заключение:

«9 декабря меня вызвал министр МГБ Абакумов. Я ему всё в точности изложил. На предварительном следствии мне было предъявлено обвинение в преступлениях, о которых я не имел понятия… Следователь учинил мне следующий допрос:

– Сколько лет вашей матери?

– 75 лет.

– Вы любите свою мать?

– Очень.

– Хотели бы вы перед смертью увидеть старуху?

– Очень хотел бы.

– Она, наверное, уже нездорова.

– Нет – всегда болела.

– Если вы были бы в Польше – мать ваша не могла бы приехать к вам, не так ли?

– Конечно, она никак не смогла бы.

– Значит, надо было вам ехать к ней?

– Да.

– Ну, вот! Подпишите мне протокол, что вы хотели ехать в Америку.

– Какую Америку? Она же находится в Бразилии!

– Но Бразилия ведь тоже Америка. Южная или Северная, но все же Америка.

Он мне дал прочитать протокол. Я увидел, что там написаны следующие фразы:

– Вы признаете, что вы хотели изменить Родине?

– Да.

– Куда вы хотели ехать из Польши?

– Я хотел уехать в Америку.

Я отказался подписать такой протокол.

С момента ареста я получал недостаточное питание и голодал. Об этом я заявил заместителю начальника следственного отдела. На мой вопрос “Неужели я такой преступник, что я должен голодать?” – он мне ответил: “Подпишите протокол, и всё будет в порядке”. В совершенно деморализованном состоянии я всё подписал. Некоторые документы подписал даже задним числом. Следователь обещал держать меня в тюрьме даже 5 лет, если я не подпишу».

Предварительное следствие длилось больше семи месяцев.

27 июня Рознер поставил в кабинете следователя последнюю подпись. Через три дня он письменно попросил министра Абакумова принять его. Ведь Абакумов обещал еще раз выслушать и помочь, если Рознер «всё расскажет следователю». Ответа Рознер не дождался. Неделю спустя, 7 июля 1947 года, было принято постановление особого совещания. Вердикт: 10 лет исправительно-трудовых лагерей по расстрельной статье 58-1а УК РСФСР – «измена Родине», абсурдной в отношении уроженца столицы другого государства.

26 октября 1947 года Рознера этапировали в Хабаровск.

Места знакомые, даже памятные. Но теперь уже не городской театр, а третье отделение краевого управления исправительно-трудовых лагерей и колоний (УИТЛК) УМВД. Не фронтовые бригады актеров и музыкантов, а бригады КВЧ. Аббревиатура расшифровывается как «культурно-воспитательных часть».

Есть в городе микрорайон Казачья гора. Там и находилось управление. Зона неподалеку, неофициальное название – «Пристань-ветка». Само управление наследовало Хабарлагу, а тот в свою очередь – Дальлагу, разукрупненному еще до войны.

В лагере Эдди, прежде с трудом обходившийся без переводчика, начинает постигать особенности русского языка. Но какой язык он слышит? Что за наречие? Тридцатисемилетний Рознер знакомится с выражениями, которые отсутствовали в справочниках.

Письмо министру госбезопасности

Можем себе представить такую беседу. При виде футляра с трубой уркаган спрашивает его:

– Фраер, где угол вертанул? А что внутри, волына? Ну, шмаляй!

Переводим на общепонятный:

– Где чемодан украл? Оружие внутри? Ну, стреляй.

Рознер не знал, в каких словарях ему рыться. Фраер по-немецки – клиент проститутки. Смысл польского выражения wszystko frajer – «всё супер». Иногда фраерами в Польше называли халявщиков и неудачников. Но что такое шмалять? В дальнейшем Рознер всю жизнь употреблял воровской глагол «шмалять» в значениях «играть на музыкальном инструменте» или просто «делать что-либо».