Эдем

Доктор Стэнтон был груб, сообщая новости Барту, уже оправившемуся от удара достаточно, чтобы принять новую реальность. Холодно и цинично док говорил, что распутные деньки Барта закончились: «Если что-либо подобное и произойдёт, то исключительно в Ваших фантазиях».

Одалия, опустившись на колени между бёдрами хозяина, энергично его массировала. Маленькие брови слегка нахмурены, а во взгляде задумчивость, которая его возбуждала.

— Давай, Одалия, — хрипло проговорил он. — Возбуждай меня.

— Вы возбуждаетесь, са', - удовлетворённо сказала она, и вспышка страсти полыхнула в тёмных глазах. — Какой большой и красивый.

Он и не представлял себе, что она вызвала эрекцию, то, о чём доктор Стэнтон довольно чёрство отзывался как о суррогате, о спастической реакции.

— Сейчас, Одалия! — голос дрожит, разум возбуждён. Сара, глядя на него, была уверена, что ниже пояса уже ничего не шевелится. То есть вообще ничего. Но она не знала. — Садись, Одалия. Садись!

Стон вырвался из его груди, когда женщина поднялась над ним, и с безупречной точностью опустилась. Взгляд застыл на эбонитовом лице, когда она двигалась вверх и вниз. Глаза негритянки закрыты, рот слегка приоткрыт от возбуждения. Он доставляет женщине наслаждение, и нет никаких оснований считать, что всё происходит лишь в воображении.

— Тсс, — непроизвольно приказал он, когда женщина вскрикнула. на всём нижнем этаже они одни, а крики приглушённые. — Теперь по-другому, Одалия. Я доведу тебя до исступления, девочка! — Всё произошло оттого, что прелестная бабёнка, на которой женился Майкл, сегодня вечером здорово его возбудила. Он язвительно захихикал. Если бы Сара узнала, то бы пришла в ярость!

8

Утренний солнечный свет медленно коснулся сознания Викки. Она почувствовала, что стало жарко. Стёганое одеяло, под которым очень приятно лежать холодной дождливой ночью, сейчас доставляло определённые неудобства.

Сколько времени? Приподнялась на локте и протянула руку к комоду, куда, перед тем как лечь спать, положила часы-кулон, купленный Майкл в Нью-Йорке. Так поздно! Тем не менее, ночью спала плохо. Она моментально заснула, лишь только Моник с искренним, по-детски искренним, удовольствием укутала её стёганым одеялом. Уснула лишь за тем, чтоб спустя двадцать минут проснуться и беспокойно ворочаться нескольких часов, уснув только на рассвете.

Викки замерла, когда от лёгкого толчка открылась дверь. Широко улыбаясь во все тридцать два зуба, в комнату профланировала Моник.

— Я принесла горячую воду, — она направилась к умывальнику. — Потом я вернусь вниз, на кухню и схожу за Вашим завтраком. Вы предпочитаете утром что-нибудь особенное, мисси?

— Нет, что угодно, — сказала Викки, с удовольствием отмечая, что может завтракать в комнате. — И кофе, — потребовала она, удивляясь самой себе. Она приучилась пить кофе только после знакомства с Майклом.

— Не беспокойтесь, Юнона такая славная, она принесёт поднос с прекрасным завтраком. Увидите.

Приготовив для Викки умывальник и забрав большой металлический чайник, Моник быстро, но важно вышла из комнаты. Викки слышала, как она что-то мурлычет себе под нос, направляясь через холл к лестнице. Викки встала с кровати и с интересом осмотрела принадлежности для утреннего туалета: душистое английское мыло, бельё, выбранное, невзирая на стоимость.

Юная леди не спеша помылась, наслаждаясь прикосновением тёплой воды к лицу, цветочным запахом мыла. Внезапный порыв заставил босиком подбежать к окну. После дождя цветы очень пышные, а трава насыщена зеленью. Собаки, Сэм и Хилда, носились по лужайке. Никаких следов ночной бури.

Пожилой негр со следовавшим по пятам Джефферсоном возится среди роз. Пара котят кувыркается под сучковатым и изгибающимся виргинским дубом, которому, как прикинула Викки, лет сто. Затем с хихиканьем провинившегося мальчугана пулей метнулась к кровати, чтобы скромно ждать, когда принесут завтрак.

Когда прибыл завтрак, глаза расширились от недоумения, увидев обильное угощение: небольшая чашка клубники со сладкими сливками, яйца, бекон, гора овсянки, увенчанная нежным маслом, тарелка золотисто-коричневого, насыпанного остроконечной горкой печенья и кружка кофе.

— Моник, но я ведь не смогу всё это съесть, — она от изумления открыла рот.

Моник хихикнула.

— Кушайте, что хотите, а что не хотите, то обычно не пропадает.

Что за богатая земля, мелькнула мысль

— Всё выглядит так здорово. Моник, возьми, — Викки указала на печенье.

— Мисси, так нельзя, — запротестовала девочка, но чёрные глаза жадно смотрели на тарелку.

— Давай, — небрежно сказала Викки. — Никто же не узнает. Бери. Как ты их называешь? — с любопытством спросила она.

— Печение, — важно ответила Моник. — Милая, Вы откуда приехали?

Викки рассмеялась:

— Из Англии. Это за океаном.

— Моя мама и я, мы приехали с острова, где всё время тепло, как летом. Я знаю, что он называется Мартиника, — Моник стала серьёзной. — Мама умерла два года назад.

Только сейчас Моник позволила себе протянуть руку к тарелке с печеньем и выбрала одно.