Эдем 6

— Неужели ни у кого не хватит смелости для пары слов? — раздражённо бросил Адрион, попивая вино из бокала и всё также не переводя на кого-то взгляда, а то ещё не дай Этий кто-то потеряет сознание от эмоционального стресса.

— В-ваше сиятельство… — превозмогая и давая неравный бой внутреннему страху, одна из рабынь всё же начала говорить. — Ваш достопочтенный отец… он… кажется слишком одиноким по моему скромному и ничего не значащему мнению. Извините, пожалуйста простите.

Последние слова девушка буквально выпалила разом и сразу скукожилась, будто ожидала удара. Хотя рукоприкладство лично у Адриона не практиковалось, ведь это устаревшая и неактуальная методика. Более того, если бы он увидел, что кто-то пришёл хотя бы с ма-а-аленьким синяком, то последовали бы разбирательства. Наверное, нужно будет обсудить некоторые вопросы со старшими служанками, которые как раз и занимаются обучением новых кадров. Подобное поведение явно ненормальное.

— Да, наверное, ты права, — довольно спокойно ответил аристократ, не собираясь делать ничего из безумных предположений своего излишне предвзятого окружения. — Но он же будет встречать наших гостей, а значит в центре внимания должны находится сила и величие. Впрочем, скоро мастер закончит ещё серию статуй, которые мы расположим в других частях поместья. Там найдут свои отражения и иные грани самого достойного человека.

Зелгеос Торвандори действительно велик и заслуживает того, чтобы его помнили ещё долгие века и тысячелетия. Однако не будет ошибкой не просто сказать, а прямо утвердительно заявить, что за каждым сильным мужчиной стоит ещё более сильная женщина. Или по крайне мере за большинством, ведь возводят что-то в абсолют только дураки и глупцы, ну или те, кто не перерос юношеский максимализм в силу ряда обстоятельств.

И свою матушку Адрион тоже собирался увековечить, хотя многое сделал и сам отец ещё при жизни. Его жена умерла задолго до печальных событий, прямо уж очень давно уже получается больше шести с половиной веков назад. Огромный срок, за который аристократ так не и смог почувствовать хотя бы тени того далекого и навсегда ушедшего тепла. Да и никогда уже не сможет. Хорошо, что она не увидела всего, что довелось на себе испытать семье Торвандори, хотя… быть может если бы она осталась жива, то ничего бы и не случилось.

— Ох, Этий его знает… — вздохнул новый глава рода, принявшись изучать цвет вина в бокале.

На самом деле Адрион помнил свою мать не очень хорошо, лишь смутные обрывки странных чувств где-то существовали в самых тёмных недрах разума. Даже трудно вспомнить её лицо, фактически сын даже уже и не знает, как выглядела его мать, остаётся полагаться на видения художников, чьими гобеленами увешены залы. Это очень печалило аристократа, как и то, что он не смог достаточно хорошо узнать свою мать за те немногие отведённые Этием годы. Нет, летописи полны всякой информации, возраст, прошлая семья, капитал и грамоты, выданные престижными магическими академиями… Но какой у неё был любимый цвет? Какое блюдо для неё самое вкусное? Какая пора года ей приятнее всего и есть ли любимая цифра? Такие мелочи, о которых почему-то дети забывают на десятки лет и вспоминают лишь когда уже совсем-совсем поздно. Тогда они и осознают, что они получается толком и не знают своих родителей.

Она умерла на следующий день после родов второго сына, так и не вернувшись в сознание. Адрион плохо помнил те дни, ведь всё же оставался ещё ребёнком, пусть уже и мог ходить, разговаривать, учиться и познавать долг лариоса. Но нет сомнений, что тогда на семью Торвандори опустилась тень. Грусть и печаль отца не знала границ, целых семь суток он вообще не выходил из кабинета, пребывая в трауре. И лишь одному Этию известно каких сил ему стоило после этого выйти и улыбнуться, напуганному до ужаса сыну, ждущего объяснений и поддержки, которые не в силах дать никакие даже самые добрые няньки.

Несмотря на это горе, Адрион никогда не винил своего брата в случившемся. Роды всегда полны риска, а роды сильных магов ещё опаснее как бы парадоксально это не звучало. Одну половину своих сил она отдала первенцу, а вторую юному Гранииру. Хотя возможно янтарноглазый ребёнок урвал и больше, ведь в магической силе он развивался куда быстрее своего старшего брата и многие считали его сильнейшим дуэлистом в Эдеме.

Тогда же начал семимильными шагами расти и груз на плечах Адриона. Требования к нему и так были высоки, как к первенцу, но после смерти они стали ещё выше. Ведь младший брат будет расти без матери, а значит оставшимся членам семьи нужно взять на себя эту ношу, чтобы ребёнок вырос полноценным. Нужно было где-то найти ресурс, силы, знания и возможности, чтобы дать хотя бы часть того, что дала родная мать своему первому ребёнку. Но разве это вообще возможно?

— Вам принести другой бокал, господин? — рядом вдруг появился услужливый дворецкий.

— Нет, благодарю, — ответил аристократ и размеренным шагом отправился в свой рабочий кабинет, делая редкие неглубокие глотки.