Эдем 6

— Чрезмерная опека мало чем отличается от рабских кандалов.

После обретения свободы Офлея почти сразу же решила переезжать в Сарос. В основном, потому что здесь жить дешевле, к тому же и межклассовая, и межвидовая вражда не успела пустить в это место корни. Да, свои заскоки у некоторой части населения имелись, но в общем… зверолюды никогда не жили здесь одни. Всегда большой процент граждан составляли те же люди. Плюс среди самих зверолюдов тоже существует разные виды и расы. Так что никто не обращал внимания на наличие или отсутствие рогов, копыт, хвостов, как и не было никакого дела до цвета кожи.

Домик оказался довольно скромным, прямо… очень. Даже похуже квартиры, которую когда-то в этом городе снимал Лансемалион Бальмуар. Однако здесь всё ещё было уютно.

Больше всего Аду удивило преображение самой Офлеи. В домашнем халате, в мягких тапочках, а когда она открыла дверь, то ещё в руках и метлу с тряпкой для пыли держала. В это с трудом верилось, но через минуту Воительница из клана Праутеи уже накрывала стол, аккуратно разливала чай и спрашивала сколько сахара добавить, прямо как настоящая домохозяйка.

— Значит ты действительно больше не сражаешься? — удивлённо спросила Огненная Бестия, вспоминая первые встречи, когда дикарка по привычке всё также носила броню.

— Я же ей пообещала, — нахмурившись ответила Офлея, которой явно не так уж и легко давались перемены.

Но слово гордая северянка держала. Несмотря на свои боевые умения, она не пошла ни в охрану, ни в армию, ни на какую-либо работу, связанную с насилием и рисками для жизни. Это служило поводом для зависти со стороны подруги, которая слабо представляла, какая лично у неё самой должна появиться цель, чтобы свернуть с пути силы. Хотя некоторые варианты имелись.

— Так где работаешь сейчас? — чтобы не сидеть в тишине, спросила Ада.

— На стройке. Сейчас как раз стену новую строят, решили немного город расширить.

— А в кузню какую не пробовала пойти?

— Да кому я там нужна? Плюс, в этой работе не грубая сила требуется, а точность в ударах. Все кузнецы подмастерьев набирают с раненого возраста, либо довольствуются родственничками. Брать меня и обучать… К тому же не так уж всё и плохо. С моей физической силой я получаю вполне нормально так монет. По крайне мере нам хватает, — как-то без особого интереса ответила Офлея, будто бы её действительно всё более чем устраивало. — О, Нека возвращается!

Одному только Этию известно каким образом дикарка об этом узнала, может дело в магическом зрении, а может в чём-то другом. В любом случае северянка всегда заранее открывала дверь и встречала своё маленькое чудо.

Как только кошечка ступила на порог, то тут же увидела и гостью. Именно благодаря хвостатой девушке общение когда-то и не закончилось. Сразу после переезда она начала писать Аде и даже Лансемалиону Бальмуару. Хотя последнему письма приходили не особо часто. Первое получил в знак благодарности, а остальные были косвенно связаны с тем, что Огненная Бестия то про открытие новой школы вспомнит, то про покупку того жёлтого фрака… Ну а культурная кошечка сразу же считает своим долгом поздравить аристократа.

Едва сделав шаг Нека тут же, радостно подпрыгнула и побежала сначала к самой Аде, чтобы обнять: говорить она так и не начала, так что демонстрировала свои чувства другими доступными способами. Через секунду девушка махнула хвостиком и скрылась в другом конце дома, повозилась около своей кровати и вернулась уже с целой картиной.

— Ого! Это мне? — удивилась Ада, принимая и внимательно изучая подарок. — Да это же я!

Нека согласно закивала. Она тоже многому научилась и теперь рисовала куда лучше, намного. И в качестве подарка решила подарить картину с изображённой на ней Огненной Бестией, стоящей на голове убитого ей же дракона. Нечто похожее Ада уже видела в музее, где наверняка кошечка и черпала вдохновение. Но даже так, картина оставалась действительно красивой.

— А мы вам тоже подарки привезли! — сразу же вспомнила Ада и встала со стула, чтобы достать сюрпризы.

Первым делом кошечка получила коробочку с кистями и краски, Офлее досталась воздушная раковина, а самое сладкое пришлось доставать по частям. Быстро рядом с самодельным мольбертом Неки появилась треножная подставка, а затем рабыня с некоторым трудом водрузила на них увесистую рамку в подарочной обёртке. Через секунду бумага загорелась и у дикарки отвисла челюсть.

Почти пять лет назад она ушла, оставив на кровавом песке не только рабские кандалы, но и своё оружие из небесного металла. И этот момент не давал покоя аристократу, ведь это снаряжение этиамария. Все бойцы, заслужившие свободу, оставляют оружие себе, такова традиция Эдема. Для уважающих себя этириданосов это и вовсе священная традиция, сродни той, которая запрещает забирать выкинутые зрителем подарки.