Эдем (ЛП)

Мама не могла знать о его потрясении, когда утром он вскрыл торопливо написанное письмо. « Майкл, я только что получила известие от тёти Эвы. Она возвращается домой. Пожалуйста, останься ещё на несколько дней в Нью-Йорке, встреть её и вернитесь вместе».

Если Эва вернётся, в Эдеме ничего не останется прежним. Он помнит вспышки ярости, властные приказания. И помнил то, что поклялся забыть.

— Как папа с мамой? — прервал размышления Майкла Алекс. То, что брат пришёл за ним в бордель Нины, взбесило Алекса, и только присутствие Викки предотвращает ссору. Это ясно. Но Майкл напомнил себе, что на Грин-Стрит двадцатилетние студенты сами полезли на рожон, и Алекс уже получил порцию оплеух.

— Отлично.

— Папа всё ещё грозиться добыть себе место в Законодательной палате? — в голосе ирония.

— Он считает, что инвалидное кресло будет помехой, — Майкл сделал вид, что не заметил иронию. Но Алекс понял. В Эдеме они жили в отдельном доме. Всё в мире, включая семью, для отца было врагом номер один. Такое отношение появилось после удара, случившегося с отцом восемь лет назад и окончившегося параличом.

— Я часто вспоминаю его, — в голосе Алекса обманчивая нежность. — В воскресенье, как обычно, собирает рабов, все три сотни, разглагольствуя о том, как много он для них делает, и чем они ему обязаны. Какие они негодные и ленивые. В течение двух часов они вынуждены сидеть и слушать весь этот бред. А с ними и мы с тобой.

— Таковы папины привычки, — резко сказал Майкл. Что за дьявол творится с Алексом? Обсуждать отцовы привычки при посторонних.

— Папе следовало бы родиться в семье Габсбургов. Возможно, тогда он был бы счастлив.

— Эва возвращается, — Майкл резко сменил тему.

Алекс пристально посмотрел на него, и усмехнулся:

— Ого! Чего это принцессу несёт из Европы?

«Неужели помнит Эву?» — удивился Майкл. Вообще-то должен помнить. Ему было десять, когда Эва отправилась в двухмесячную поездку к родственникам в Лондон. Поездка, устроенная отцом, растянулась на десять лет.

— Деньги, — грубо проронил Майкл. — Мама писала, у неё тяжёлые времена. Эва сейчас без гроша.

Чувствовала ли мама вину, что, отдав ему и Алексу землю в порядке наследования без права отчуждения, исключила из доли Эву? Майкл, конечно, допускал, что есть соглашение, согласно которому мама будет заботиться о младшей сестре. Но запросы Эвы колоссальны.

— Здесь так холодно и противно, — поёжился Алекс. — Бьюсь об заклад, дома всё иначе. — Вспышка плохо скрываемого голода полыхнула в тёмных глазах. Жаль, мама последние три года упорно держала Алекса подальше от школы, хотя он и так неохотно её посещал.

— У нас уже кругом зелень, — вяло подтвердил Майкл. — Деревья в цвету.

Но когда Алекс на лето приехал домой, мать отволокла его в Батон-Руж, полагая, что в Эдеме от него мало толку. Вскоре он уехал в модную частную школу в Вирджинии, где встретил Фрэда.

— Хилда принесла очередной приплод, — продолжил Майкл. — На этот раз восьмерых. — Хилда была собакой Алекса.

— Хилда — одна из самых прекрасных английских сеттеров, которых кто-либо когда-либо видел, — сказал Майкл, обращаясь к Викки. — Вам нравятся сеттеры?

Викки ослепительно улыбнулась:

— Мне нравятся все собаки.

Как вспышка молнии перед мысленным взором Майкла предстала картина, как Викки прогуливается по лужайке Эдема, а за ней по пятам бегут собаки.

— Дома мы держали собаку, иногда две, — по взгляду девушки ясно, что она опять думает о прошлом.

— Сколько Вы уже в Нью-Йорке? — спросил Майкл.

Что такая девушка здесь делает? Одна в полумиллионном городе?

— Уже шесть месяцев, — голос подавленный.

Он вспомнил газетные сводки о Крымской войне. Грязное дело, многим причинило страдания.

— Скучаете по Англии? — спросил он с мягкостью, которую отец считал недостойной мужчины и подумал — «Зато Алекс полностью соответствует отцовскому эталону настоящего мужчины».

— Я скучаю по отцу и брату, по нашему маленькому домику, — голос, словно мучительный шёпот. Майкл сразу обратил внимание, что она англичанка. Голоса разных людей всегда производили на него впечатление. Голос девушки чудесный: акцент, очаровывая, безошибочно выдавал настоящую леди. Как, наверное, противно ей играть в борделе!

Экипаж остановился перед огромным, облицованным белым мрамором, отелем «Сэнт-Николас-Хотел». Нью-йоркские отели поражали Майкла. Каждый — город в городе. С бильярдными, парикмахерскими, почтовыми офисами, газетными и табачными киосками, библиотеками и торговцами цветами. И рестораны работают с шести вечера до трёх ночи.

Почему Викки смотрит на отель в таком оцепенении? Тут до него дошло.

— Здесь прекрасный ресторан, — как бы между прочим сказал Майкл. — Можно поужинать и поговорить.