Эдем (ЛП)

— Я сейчас буду помогать Юноне на кухне. Связывать для неё бобы… или я Вам нужна для чего-нибудь? — горячо добавила девушка.

— Ступай, помоги Юноне, — одобрила Викки и подумала, какой счастливой выглядит Моник. Но как можно быть счастливой, будучи рабыней? Тотчас же Викки почувствовала себя виноватой от невольного осуждения значимого для Юга общественного устройства. — Ах да, отнеси, пожалуйста, это в библиотеку, — и протянула книгу.

— Может быть, в Вашу комнату? — Моник с большим уважением вгляделась в название. Тут до Викки дошло, что Моник не умеет читать. Она читала в «Геральде», что рабов не учат ни читать, ни писать. В большинстве южных штатов это противозаконно. — Хорошая. — Моник с восхищением потрогала золотое тиснение на корешке книги.

— Хорошо, вечером почитаю, — сказала Викки, подавляя порыв сказать, что не хочет заставлять Моник ещё раз за утро подниматься по длинной лестнице. Но она должна учиться принятому на Юге образу жизни.

Викки подождала, пока экипаж остановиться перед домом. Джефферсон, сидевший с Сетом на козлах, спрыгнул вниз открыл дверь и радушно поприветствовал:

— Здравствуйте, юная мисси.

— Доброе утро, — улыбнулась Викки и позволила Джефферсону помочь ей подняться внутрь экипажа.

Сет сделал круг и заехал за дом, направляясь к дорожке вдоль реки. Викки откинулась назад. По реке в сторону Нового Орлеана шёл пароход. Донёсся резкий, душистый запах цветения тянувшихся справа деревьев. Скорее всего, это плодоносы, и Викки стало интересно, какой же будет урожай.

Сет свернул в сторону от реки и направил прекрасных гнедых лошадей по узкой дороге, разделяющей поля. Бесконечные владения были усеяны…, кажется хлопком, припомнила она. Плантация была огромна.

Спереди справа появился небольшой белый домик — безукоризненный, с чёрными ставнями, окружённый яркими цветами. Садовый участок огорожен аккуратным забором из кольев. «Великолепный, скромный дом», — подумала Викки. Он напомнил домик в Англии.

В галерее показалась женщина и сделала им знак рукой. Викки высунулась из окна.

— Сет, останови, пожалуйста.

Экипаж остановился перед домом. Джефферсон соскочил вниз, чтобы открыть дверь. Женщина спустилась по ступеням галереи и по усыпанной мелким битым кирпичом тропинке подошла к калитке: маленькая, болезненно худая, около тридцати лет, с тёмными волосами и тёмными глазами. «Она была бы хорошенькой, если б не болезненный вид», — подумала Викки, когда, улыбаясь, подходила к женщине.

— Бонжур, мадемуазель, — вежливо сказала женщина. — Я — Клодин Лемартайн. Жена управляющего, — акцент чисто французский.

— Бонжур. — Викки запнулась. — Я — Викки Иден, — язык споткнулся о непривычную фамилию. Чувствуя, что заливается краской, продолжила, — жена Майкла.

— Джек говорил, что Майкл женился, — Клодин Лемартайн неожиданно улыбнулась, и в её глазах на мгновение вспыхнуло торжество. Викки заподозрила, что она держала сама с собой пари, что прибыла жена Майкла. — Пожалуйста, проходите и выпейте со мной чаю. Принимать гостей для меня такое удовольствие… — она замолчала на мгновение, потому что взгляд Викки остановился на рядах хижин, видимых сквозь ширму возвышающихся пеканов. Маленькие чернокожие ребятишки стремглав носились в грязи среди домов, почти голые, шутя боролись друг с другом. — Хижины рабов, — объяснила Клодин с чуть заметным раздражением. — Но, прошу Вас, проходите в дом.

Викки вошла в небольшую, опрятную, бесцветную гостиную. Память содрогнулась от вида однокомнатных лачуг, которые напомнили захудалые дома в Пойнтсе.

Между двумя маленькими окнами шкафчику с фарфоровой посудой. Быстрыми, мелкими шагами Клодин подошла к нему и потянулась за изысканными, ручной раскраски, чашкой и блюдцем. Такие же чашка, блюдце, заварочный чайник и сахарница стояли на столике перед покрытым гобеленом диванчиком. Клодин, должно быть, собиралась выпить чаю, когда услышала снаружи экипаж.

— Вы приехали из Нью-Йорка? — Клодин жестом указала Викки, чтоб она присела к ней на диван.

— Да, — и снова мысленно предупредила себя не выдавать, что жила в Нью-Йорке весьма недолго. — До этого жила в небольшом городке недалеко от Лондона.

— А я родилась в Квебек-Сити, — произнесла Клодин с мучительной ностальгией, разливая из красивого заварочного чайника, так контрастировавшим с однообразием гостиной. — В Канаде. Им владеют англичане, — кривая улыбка тронула губы, — но дух там французский. Я остро чувствую его отсутствие.

— Но в Новом Орлеане много французов, разве не так? — сочувственно спросила Викки, принимая протянутую чашку.

Клодин пожала плечами.

— Ну и что? Я езжу в Новый Орлеан, может быть, три раза в год, провожу день или два в «Сэнт-Чарльзе». Остальное время сижу здесь. Одна. Рабы заходят, делают домашние дела, занимаются стиркой и уборкой. А я вяжу или шью. И вспоминаю жизнь в Квебек-Сити, когда вращалась среди людей. Мой муж работает управляющим. Нас редко приглашают на вечеринки, — с презрением сказала она. Потом насмешливо посмотрела на Викки. — И Ваша семья позволила оставить Нью-Йорк ради такой жизни?