Эдем в трейлерном парке

Я пытаюсь, с каждой толикой своего естества, вымолить у него не делать этого, не бить мою сестру, единственного человека в этом мире, о котором я забочусь. Когда он опускает ремень на ее бедра, она брыкается словно сумасшедшая под ударами. Я убью его. Я убью этого гребаного сукиного сына и отрежу ему руки, чтобы даже в загробном мире он не смог поднять ни на кого руку.

Мои удары по его ногам неэффективны; меня тут же выводят из строя очередным ударом и вероятно, сломанный ребром. Он хлещет ремнем меня по лицу, и я боюсь за свои глаза, за глаза Кайли. Я закрываю лицо руками и смотрю одним глазом как он перетаскивает Кайли на матрас и избивает ее ремнем. Он не видел того, что я сделал. Он видел, что мы сделали.

Мне, наконец, удается вдохнуть, но первый звук, который вырывается из меня это вопль агонии. Второй – мольба, - Нет!

Пожалуйста, избивай меня вместо нее.

Я не знаю, почему я кричу, ведь он не слышит меня. Я пинаю его еще раз, цепляясь к его колену, и моей мольбе внемлют, когда ДефБобби бросает ремень и тянется ко мне двумя страшными руками. Он поднимает меня, будто я сделан из хлопка, словно я тряпичная кукла для него, которую можно выпотрошить, и начинает ударять меня о стены нашего трейлера, я то теряю, то прихожу в сознание.

Неожиданно, он отпускает меня, и я падаю как мокрый мешок к его ногам. Кайли стоит позади него, ступни широко расставлены для уверенности. Я толкаю себя на ноги ДефБобби. Несмотря на свою слабость, я полон решимости вывести его из равновесия. Кайли подпрыгивает и использует вес своего тела, чтобы опустить нашего отца на колени. Моя правая рука бесполезна, поэтому я использую левую, чтобы врезать ему по лицу и завалить его на бок. Он не пытается остановить меня. Кайли обернула ремень вокруг его горла, и он судорожно пытается освободиться, оттягивая ремень с шеи. Я сгибаю руку и впечатываю локоть в его грудную клетку. Из его рта вырывается рвота. Того не многого воздуха, что был в нем, исчез.

Его глаза закатываются, лицо содрогается от ужаса. При всей его скрытности, я никогда не виде его уязвимым настолько, чтобы он показывал страх. Сегодняшняя ночь - ночь катастрофических открытий, потому что некоторые из них дают знать о себе прямо сейчас. Во-первых, Кайли собирается убить ДефБобби, и я не хочу, чтобы она прекращала стягивать ремень. Во-вторых, наш отец знает, что его жизнь зависит от меня, и я замечаю вспышки понимания на его лице, как в немом фильме ужасов, я понимаю и третье. Я собираюсь позволить Кайли задушить жизнь в нашем отце, и я собираюсь смотреть, как в его глазах угасает огонь. Прилив всемогущей силы струится по моим венам, и я снова тверд.

ДефБобби дергается; его ноги вздрагивают, и пузыри слюны вылетают изо рта. Его лицо стало темно-красным и одна из вен на лбу зеленая и толстая от потока крови. Он снова дергается. Еще раз. Второй. Его глаза приклеены ко мне и выражение лица говорит о том, что он не понимает, что его предали. Он думал, что я остановлю ее. Он думал, что я люблю его, по крайней мере, сильнее. Он ошибался в обоих случаях. Последнее, что он видит это мою кровожадную улыбку.

***

Все те четыре часа, что мы ехали, Кайли не прикасалась ко мне, не разговаривала. В кромешной тьме мы выехали из парка на трейлере нашего отца, с его телом, завернутым в одеяло. Мы сбросили его в болото на съедение аллигаторам. Я пытался разрубить его, но не смог вынести этого, только отрезал его правую руку, ту, которой он бил ремнем сестру. Я не могу сказать, что не думал об этом. Я рад, что ДефБобби мертв. И более чем напуган тем, что будет дальше.

У нас есть сорок шесть долларов, консервированные равиоли и макароны с сыром на неделю, и достаточно бензина, чтобы добраться до города Мобил, штата Алабама. Этого мало.

Я направляю грузовик на техническую остановку и паркуюсь.

- Мы поспим здесь.

Я не жду ее ответа. Кайли берет трость и следует на звук моих шагов по направлению к мужскому туалету; она слепая, кому какая разница? Я остаюсь на стороже, пока она отправляется в кабинку и нарочно заставляет меня ждать. Позже, мы возвращаемся в трейлер и сидим в спокойной, густой тишине до тех пор, пока Кайли не облокачивается о дверь и ее дыхание не становится ровным. Я выхожу.

- В туалет, - шепчу я на всякий случай.

Она сонно кивает.

Я в уборной, жду, почти час, когда наконец приходит дальнобойщик. Я никогда не брал за секс меньше сорока баксов, но я избит до полусмерти, и он знает, что я в отчаянии. Я неохотно соглашаюсь.

Он прижал меня к стене достаточно грубо, чтобы на щеке появился синяк, я чувствую его вес, вздрагивания и как он вколачивается в меня. На несколько секунд, я позволяю себе почувствовать облегчение от того, что он заканчивает и затем обращаю внимание на влагу... теплую и стекающую по моей спине. Я разворачиваюсь, возмущенный тем, что он на меня вылил и готов врезать ему. Именно тогда я поскальзываюсь на крови.

Красный - это все, что я вижу.