Эдемский Маг. Том III (СИ)

Крыша проломилась, доски треснули, падая в центр громадной комнаты, тьма которой тут же развеялась красным бархатным свечением. Свечением яркого светила, озаряющего весь этот мир, все эти красно-зелёные поля, все эти разрушенные города, стоящие теперь в руинах по милости златовласого мятежника.

Тьма отступила, являя тяжело дышащему старику и притихшей Аделии горбатого, принюхивающегося ирода, истинного демона во плоти, своими кривыми, будто бы чернильными ногами стоявшего на трескающихся досках, жалобно вопящих перед своей смертью.

Огромные, тяжёлые лапища с остервенением разметали доски, разнесли их по всей комнате и чудовище довольно рыкнуло, голодными, алыми глазищами смотря то на приоткрывшего рот старика, то на пытавшуюся спрятаться за шторой Аделию. Демон смотрел, и его липкий, ловкий язычок облизал чёрное, склизкое лицо.

— Что ж ты за тварь такая? Убьёшь нас теперь? — спрашивал старик, которому смерть внезапно не показалась чем-то ужасным и страшным. Он храбрился, даже улыбался ей прямо в лицо. Чёрной, громадной, неестественно выглядящей смерти, буквально утопающей в кровавых ярких лучах.

Остальные демоны скреблись в окна, пытаясь протаранить скрипящую, но всё ещё державшуюся дверь. Бывшие люди не обладали тем же разумом, они бились в первые попавшиеся места, бились лбом, отчего Аделия посчитала, что она теперь в безопасности. Наверняка тварь съест старика, сожрёт его до самых костей, а её, бедную девушку, не заметит, не захочет, обойдёт стороной.

Живот демона нещадно завыл, монстру стало так больно, так тошно, он так устал от всего этого:

— Кушать… Я очень хочу кушать. Проголодался, аж животик сводит. Мне так хочется еды, о боже… — ныл монстр знакомым голосом. Таким любимым голоском, что Аделии дорогого стоило не шелохнуться под бежевой занавеской. Это был он…

— Демьян… — шепнула женщина, узнав племянника. Того племянника, что должен был быть живым, но вот он стоял у неё в комнате, голодный, мёртвый, потерявший самого себя. И Саркис солгал ей… Этот маг обманул её…

Демон может и услышал, но пока никак не реагировал, только рычал и жаловался на пустоту в своём громадном желудке.

— Бог воистину ужасен, он создал для людей самые ужасные пытки. Для всех жителей Нижнего мира уготована лишь участь демона в аду, для нас нет и не будет рая… Вот скотина, вот собака, мы растерзаем тебя, изверг. Ты, Бог, не понимаешь, что за страдания причиняет нам твоя система. Система, которая убивает человека в человеке. Система, которая карает в равной степени абсолютно всех, — кричал несчастный бывший кудрявый паренёк.

«Почему же, мой Демьян? Почему ты заслужил такое посмертие? Бог предаёт героев этого мира. Отчего я тогда должна молиться ему, просить о прощении, если всё что меня ждёт — это бытие демона? Это ли справедливость божья?»

— Кушать хочешь, да? Проголодалась, уродина демоническая? Против старого человека идёшь, дрянь когтистая, — смеялся дед, истерически хохоча и катаясь по полу. Его смерть уже была предрешена.

— Ты бы знал, как я изголодался. Сейчас я бы съел хоть трёх богов зараз, — прорычал демон голосом лишь отдалённо напоминающим голос Демьяна. Голос настоящего героя Нижнего мира, силой прекратившего жуткий, бесчеловечный эксперимент Эрика Мартена и Демиурга. Он ведь был героем, магом одной из церковных магических башен, но даже он заслужил только страшное тело, чудовищные муки и страдания, которые убили в нём последние остатки человечности.

Когти вспорхнули над хохочущим стариком, окрасились в алый свет, идущий из дыры в потолке, и рухнули вниз, погрузившись глубоко в тело бедного человека, глаза которого уже закатывались, а сердце завершало свой последний стук.

Кровавый фонтан взметнулся над хладеющим телом, демон присел рядом, отрывая кусок за куском, отправляя их в свой широкий рот, в свои громадные челюсти, обгладывая всё мясо до кости и швыряясь белыми костями по всей комнате.

Аделию вырвало. Вырвало прямо на штору. Девушка упала наземь, в последний миг хватаясь за ткань и падая вместе с ней.

Она видела его глаза. Голодные, но такие несчастные, две красные точки, точно узнавшие её и молящие о пище, о еде. Об остальном Демьян больше не думал. Он погиб ещё в Чёрном голоде, ещё в тот день, когда получил свою склизкую, противную, животную оболочку. Когда он стал зверем не только снаружи, но и внутри. Вот такой урок Бог давал всем, кто существовал в Нижнем мире.

— Тётя Аделия… Покормишь племянника? — грустно рыкнуло чудовище, хватаясь своими тонкими, костлявыми лапами за молодое, белоснежное тело своего родного человека.

— Саркис сказал мне, что ты жив. Что с тобой всё в порядке. Почему он соврал?

— Наверное не хотел огорчать Вас, тётя. Вы бы точно расстроились, точно бы опечалились.

— Что ты чувствуешь, Демьян?

— Что чувствую? Только голод и жажду. Жажду и голод. Бог создал самое бессмысленное и жестокое наказание. Он сделал нас животными, заставив страдать от самых обычных вещей… Это так глупо, Аделия. Мы готовы разорвать этого подонка на мелкие кусочки.