Эдера 2

Серые каменные стены, обросшие зеленовато-синим мхом, будто бы вырастали из вереска, венчая собой вершину холма в самой возвышенной точке этого необычайно живописного района под Палермо. Северные окна особняка семьи дель Веспиньяни смотрели на голубую бухту, с юга как на ладони, просматривалась широкая выложенная бетонными плитами дорога из Палермо. Приятное и строгое, без лишних стилевых претензий здание в форме буквы «Н» находилось в окружении старинного парка — прапрадед Отторино, граф Антонио дель Веспиньяни, заново отстроивший эту виллу в середине прошлого столетия, очень любил зелень и насаждал ее повсюду.

По-видимому, этому старому дому, стоявшему неподалеку от снедаемого оползнями побережья, как и древнему латинскому городу Сибарису, суждено было когда-нибудь обрушиться в пучину Средиземного моря, но не скоро — может быть, лет через триста. Во всяком случае, теперь опасность совершенно не ощущалась — родовой дом дель Веспиньяни казался незыблемым и надежным, как и само благополучие этой известной на Аппенинах семьи.

Высокий скалистый обрыв, хотя и тронутый кое-где оползнями, производил впечатление надежности. Юго-восточная скалистая стена дома почти целиком состояла из двустворчатых стеклянных дверей, выходящих на выложенную каменными плитами террасу. Здесь чувствовалось, что кто-то из предков дель Веспиньяни сам приложил руку к планировке дома — во всяком случае, архитектору никогда бы не пришло в голову поставить на обоих концах, террасы большие изукрашенные урны, из которых торчали чахлые, скрюченные на ветрах кусты, да еще подвесить между столбами табличку тирренского мрамора с вычурными готическими письменами.

Однако все это великолепие находилось в весьма плачевном состоянии — в выбитых окнах гулял ветер, сорняки густо росли на когда-то ухоженных клумбах, входная дверь жалобно скрипела на ветру.

Андреа, заглушив автомобиль, зашел вовнутрь.

Шаги его глухо отдавались в просторных пустынных покоях, и у него почему-то возникло такое ощущение, будто бы кто-то может проснуться от этих звуков.

Роскошные золоченые обои оторвались, отклеились, они свисали большими колеблющимися лоскутами. Все покоробилось, сморщилось от времени и издавало тяжелые старческие звуки, кряхтения, скрипы: и иссохшийся занозистый паркет, и резные раскоряченные стулья, и кресла красного дерева, и причудливые фигурные диваны орехового дерева, с выгнутыми, в виде морских раковин, спинками.

Огромные шатающиеся хромоногие шкафы и комоды, полуистлевшие от времени, покрытые толстым слоем пыли, бросали косые, будто бы движущиеся тени на стены. И тень самого Сатти то уродливо вырастала до самого потолка, то падала и металась по стенам и по полу.

Тяжелые драпри на окнах и дверях, когда-то, по-видимому, темно-бордовые, а теперь — неопределенного цвета, слегка пошевеливали своими мрачными глубокими складками, когда мимо них проходил одинокий, затерянный в этом огромном чужом доме человек.

По винтовой узенькой лестнице Андреа взобрался на второй этаже.

Там все комнаты были завалены всяким домашним скарбом — поломанной мебелью, полуистлевшей тканью, корзинами, связками каких-то газет.

Андреа, взяв одну из них, развернул ее.

— 18 октября 1935 года, — прочитал он... — Триумфальное открытие павильона Италии на всемирной выставке в Брюсселе... Дуче примял архитекторов проекта, М. де Рении и Л. Л ибера...

Да, наверное, с тех времен, вот уже почти шестьдесят лет на вилле никого не было.

Странно было, что до сих пор никто не растащил всего этого.

Поразмыслив, Андреа пришел к выводу, что, по всей видимости, фамилия дель Веспиньяни пользуется тут, на Сицилии, таким почетом и уважением, что никто бы и никогда не покусился бы на имущество Отторино.

А кроме того тут, вне сомнения, обязательно должен был быть сторож.

Выйдя из дома, Андреа походил вокруг него, оценивающим взглядом прикидывал, что тут можно будет сделать.

Он обошел дом несколько раз по периметру, однако сторожа не было.

Тогда Андреа вспомнил, что Отторино говорил о каком-то заброшенном аббатстве.

Может быть — там?

Он прошел через заросший буйным чертополохом парк, и над кронами многовековых деревьев увидел шпили аббатства.

Это некогда известное аббатство находилось буквально в нескольких сотнях метров от дома, под горой, на которой возвышался дом, неподалеку от береговой кромки; видимо, таким образом архитектор, строивший виллу, желал показать, что власть семьи дель Веспиньяни все-таки выше, чем власть святых отцов.

Пройдя несколько шагов, Андреа вышел к фасаду и сразу же взглядом профессионала оценил здание: на его фасаде была запечатлена в общих чертах вся история средневековой архитектуры Италии.