Эдгар Аллан По и Лондонский Монстр

Дюпен не удостоил меня ответом. Вместо этого он резко повернулся на каблуках и отправился обратно в сторону Джермин-стрит. Ароматный дым его пенковой трубки стелился за ним, словно шлейф. Пока мы шли мимо лавок с дорогой одеждой и по задворкам «Фортнума и Мэйсона», я представлял себе Элизабет и Генри Арнольдов, проходящих мимо этих же заведений.

Следующей нашей целью – номер девяносто три по Джермин-стрит – оказалась многолюдная сырная лавка.

– Прочтя остальные письма, вы увидите, что Арнольды жили также на Джермин-стрит, девяносто три и Джермин-стрит, двадцать два. Я полагаю, что в том и другом случае они занимали квартиру на верхнем этаже.

С этими словами Дюпен последовал дальше по Джермин-стрит, предоставив мне поспешать за ним. Я начал уже глубоко сожалеть, что отдал письма Дюпену, не прочтя их внимательно сам. Теперь он знал о моих бабушке с дедом больше, чем я сам – он знал секреты, в которые я посвятил его по собственной воле. Мы задержались у номера двадцать два по Джермин-стрит – внушительного белого здания, где помещалась торговля тканями, над которой было еще четыре этажа – каждый с двойными окнами, становящимися все меньше и меньше от этажа к этажу. У меня не было сомнений, что Элизабет и Генри Арнольды жили какое-то время на верхнем этаже с неказистым видом наружу.

Пока Дюпен вел меня через Хеймаркет и по Ковентри-стрит, я пытался в точности вспомнить прочитанное, но без особого успеха. Мы проследовали по Лестер-сквер мимо величественной конной статуи Георга I и свернули на Лестер-стрит, застроенную одноэтажными лавками. Здесь Дюпен вновь остановился и принялся молча изучать окрестности.

– Это место нападения? – спросил я.

Дюпен едва кивнул, не отвлекаясь от раздумий. Чтобы прогнать досаду, я какое-то время смотрел на двух юных акробатов, которые расхаживали на руках и, ассистируя друг другу, крутили сальто. Скорее всего, эти оборванные дети никогда не видели, как выглядит школа изнутри, но выучились зарабатывать себе ужин с помощью уличных трюков. Дюпен не обратил внимания на их ужимки, и мы пошли в сторону Чаринг-Кросс, двигаясь на север гораздо медленнее прежнего.

Когда мы снова остановились, он достал часы, проверил время и спрятал их обратно в жилетный карман.

– Могу я спросить, что вы пытаетесь измерить?

– Расстояние, которое леди может пройти вечером одна, – загадочно ответил он.

Дюпен повернулся ко мне. Стекла его зеленых очков зловеще блеснули.

– Мы еще не обсудили то, что случилось прошлым вечером, – добавил он.

– Не обсудили, – признал я, от всей души желая вовсе не возвращаться к этой теме.

– Но мы должны сделать это. Зачем вы погнались за тем стариком? Вы встречали его раньше? Или вы выпили перед нашей встречей в кофейне?

Я почувствовал необходимость решительного отпора, но понимал, сколь странно выглядели со стороны мои вчерашние действия.

– Я был совершенно трезв. Старик напомнил мне кого-то, вот и все, что я могу сказать.

– Кого-то, на кого вы злы? Может быть, вашего деда?

– Я никогда не видел своего деда, – возразил я, чувствуя, что Дюпен изучает меня из-за зеленых стекол, ожидая продолжения. – Он не поехал в Америку с бабушкой. Если он еще жив, возможно, он все еще в Лондоне.

Дюпен быстро обдумал это.

– Из объявления о побеге мы знаем, что сейчас ему должно быть семьдесят девять. Тот бродяга, которого вы преследовали, выглядит примерно на эти годы, но двигался он гораздо быстрее, чем возможно в столь почтенном возрасте.

– Верно.

Внезапно Дюпен отвернулся от меня и без единого слова пошел по Чаринг-Кросс-роуд. Когда она перешла в Тоттенхэм-Корт-роуд, уличное движение стало значительно оживленнее, а мостовая – гораздо грязнее, но это не нарушило задумчивости Дюпена. Он повернул налево на Перси-стрит, потом направо на Шарлот-стрит. Он замедлял шаг, пока не оказался возле узкого здания. Здесь он опять достал из кармана часы, проверил время, и – в который уж раз – принялся тщательно набивать трубку и изучать здание. В конце концов он обратился ко мне:

– Очень хорошо. Не вернуться ли нам в гостиницу выпить кофе?

На самом деле это не был вопрос. Разочарованный и не на шутку обиженный, я невольно кивнул. Мы развернулись и направились обратно к «Аристократической гостинице Брауна».

* * *

Горничная оставила поднос с кофе на восьмиугольном мраморном столике и поспешила выйти из номера. Вид Дюпена явно пугал ее, как это часто бывало с противоположным полом. Он разлил кофе, потом снял зеленые очки, дающие ему возможность незаметно изучать оппонента. Я удивился своим мыслям. Оппонента? На самом деле я имел в виду компаньона! Пока я пил кофе, Дюпен аккуратно развернул лист бумаги и прижал его к столешнице четырьмя маленькими пресс-папье. Это была карта Лондона, тщательно вычерченная его умелой рукой.